Сбилось, зашипело помехами: в рубке глубоко под землей шумели, боролись и падали.
Дэн! Айви заорал и заметался по брёвнам. Летнее солнце палило сквозь чахлый туман. Дэн! Отпустите его! Отпустите!
А потом, когда далёкая возня затихла, появилось чувство, что Айви рассматривают.
2.
На двери ещё виднелись цифры: «семьсот семьдесят два». Номер пассажирской каюты, ничего о ней не говоривший. Багровый аварийный свет горел очень тускло. У порога каюты раскинулась тёмная лужа, подёрнутая масляной пленкой, и Дэн, перешагнув её, качнул дверь вбок. Механизм не препятствовал не работал. Вонь палёной трухи высушенные грибы хлестнула, заставляя поморщиться. Сидящий на карачках Сэм поднял голову. Глаза у него были налитые кровью и злые.
Припёрся, сказала сбоку Йоко.
Одна из Ольсен выставила ногу, обтянутую драным чулком, и хихикнула. Другая малевала губы, не отрывая взгляд от зеркальца. Зеркало не помогало: Ольсен-вторая заехала за контур, отчего напоминала коридорную жертву ограбления. «Мерзкие», подумал Дэн.
Давай сюда, буркнул Сэм.
Дэн положил на покосившийся стол прямоугольный футляр. Шесть ампул. Он рисковал здорово. Сэм, дёрнув носом, задумчиво хмыкнул. Порывшись в карманах, главарь достал карточку и лениво припечатал её рядом.
Она не моя, упавшим голосом ответил Дэн.
Йоко сплюнула.
Вот горе-то впору на пол упасть и расплакаться. Ты карту просил? Забирай и выкатывайся.
Ну что ты, полосочка, нежно сказала Ольсен с накрашенным ртом-раной. Парнями разбрасываешься.
Ольсен Драный Чулок рассмеялась.
Она или вторая, поди различи их, близняшек вчера смеялась так же. Низким, похотливым липким смехом, когда сразу трое воняющих, грязных работяг с очистной зажимали Ольсен в закутке за задраенным конференц-залом. Дэн успел увидеть мало: голые потные спины мужчин с корявыми буграми мускулов, белобрысую, запрокинутую к стене голову. Он удрал раньше, чем кто-либо мог его заметить, и долго ещё ощущал омерзение. Культисты Замкнутости вешали учёных, которые стремились вытащить людей из мрака к свету а люди превратились в это.
Сэм грубо шлёпнул Чулок по ляжке.
Тут всё моё. Заткнитесь, дуры.
«Общественное» Дэн не сказал это вслух.
Катись, вновь повторила Йоко.
Чужая карточка царапала ладонь. Дэн не решался взглянуть на неё до поворота, но потом, пересилив себя, посмотрел и вздохнул. Потёртая, с трещиной, незнакомая карточка не его, не Даля. Должно быть, она неактивна, и всё было впустую. Воровство. И отложенное, по сути, убийство. Дэн не знал, кто теперь из-за него погибнет. Хорошо бы, только он сам.
Под тремя широкими полосками границы, нарисованными на заляпанных стенных панелях, Дэн присел на ящик. Он снял правый ботинок и достал из-за пояса нож, который незаметно позаимствовал в столовой. Сделав глубокий разрез на резиновой жёсткой подошве, Дэн затолкал туда карту и, сунув руку в ботинок, проверил, не помнётся ли спрятанное. Он заметил, что штопка у носа расходится. Надо чинить, пока снова не образовалась дыра.
Ботинки Даля велики, зато целые Дэн берёг для побега.
Еле слышные звуки заставили Дэна встряхнуться. Заунывное пение, эхом летящее через изгибы коридоров, с большого расстояния казалось тоскливыми обрывками плача. Звуки лгали. Дэн обулся и стал. Он втянул в себя сырую затхлость Юга и пошёл вперёд, всё ускоряя шаг. На плечи и волосы ему иногда падали склизкие капли.
Нет, нет, твердила Мона. Нет, Никушка. Ты девочка. Тебе нельзя смотреть на наказание.
Но я хочу! внучка Моны ревела.
Бассейные волокли пластмассовый лежак и переругивались. Галдящий выводок Францески вжал Дэна в стену, и он терпеливо стоял, пропуская, пока последний малыш, ещё нетвёрдо ковыляющий, но уже обёрнутый в чёрно-красный флаг Замкнутости, не просеменил по вытертым плитам. Тепличников оторвали от работы, и они грязные халаты распахнуты, на руках перчатки прошествовали мимо, мазнув терпким запахом зелени. Колин, увидев Дэна, отвернулся. Дэн посмотрел ему вслед, уже давно не чувствуя ни злости, ни презрения. Колин лысел. От шеи вниз за ворот у него сбегали старческие пятна. Колин выращивал латук и помидоры. Это получалось у него хорошо. А вот учёный не вышел да и просто друг тем, кто когда-то считал его другом.
Я бы подумала, что ты тут ждёшь меня, сказала из-за спины Дэну Вера. Но ты не ждёшь, Дэн. Ты опаздываешь.