Двигатели прогреты! доложил бортинженер, и, выполнив карту контрольных проверок перед рулением, командир добавил газ, страгивая самолет с места. Ту-154М, рейса «Архангельск Одесса» вырулил на взлетную полосу. Дул боковой ветер, не слабый, но допустимый, низкие облака клубились над полосой, грозя вновь уменьшить видимость ниже минимума.
Взлетаем, рубеж 250, режим взлетный, РУД держать! скомандовал Анатолий Иванович.
Бортинженер двинул рычаги управления двигателями до упора вперед, моторы взревели, разрывая пространство мощным, тяжелым звуком.
Двигатели на взлетном, параметры в норме, РУД держу, доложил бортинженер, и когда командир уже отпустил тормоза, яркий луч света, бог весть как прорвавшийся сквозь многоярусную занавесь облаков, ударил в стекла кабины.
«К удаче», подумал Анатолий Иванович.
Самолет начал разбег, скорость росла.
Рубеж!
Подъем! звучал в наушниках голос штурмана. Командир потянул штурвал на себя, отрывая переднее колесо шасси от бетонки. Самолет продолжал разбег, подняв нос к небу, стремясь оторваться от земли, уйти в свою родную стихию.
Безопасная! доложил штурман о том, что скорость, на которой многотонная махина уже способна держаться в воздухе, достигнута.
Полоса ушла вниз, под крыло, растаяв в мутной пелене облаков. Самолет, набирая высоту, лег на курс, взяв направление на Одессу. Вот уже набран заданный эшелон, и автопилот, выполняя программу, введенную штурманом в навигационное вычислительное устройство, ведет самолет в Одессу, домой. Под крылом плывут облака, освещенные лучами солнца, а над ними лишь бескрайняя синева неба.
Анатолий Иванович следит за приборами, а Вася с упоением читает своего Чейза. Штурман отмечает на карте место нахождения самолета и вносит поправки в навигационный комплекс. Бортинженер наблюдает за работой всех систем. Все нормально, все в порядке.
И вдруг Анатолия Ивановича что-то кольнуло, какая-то мысль возникла в подсознании, всплыв из глубины памяти, из давних, давно забытых времен.
Вася, следи за приборами, сказал он, а я по салону пройдусь, посмотрю, как там пассажиры.
Он вышел, прошло пятнадцать, двадцать минут, а командир все не возвращался. Наконец он вернулся в кабину. Вид у него был растерянный. Тревога командира передалась экипажу. Когда командир спокоен, все в порядке, но если он нервничает, что-то не так!
Командир, что случилось? тревожно спросил бортинженер, впиваясь глазами в приборы, прислушиваясь к звуку моторов.
Все в порядке, ребята, но там, во втором салоне, она! ответил Анатолий Иванович.
Да, кто? спросил бортинженер.
Да, она, она! Та, о которой я вам рассказывал, та девушка, которую я видел в окне трамвая, на седьмой станции! ответил командир.
Вот, черт! буркнул бортинженер. Напугал, Иваныч! Я уже думал, с самолетом что случилось! А тебе снова призраки мерещатся. Да, представь, сколько ей сейчас должно быть лет!
Все правильно. И лет ей столько, сколько должно быть. Но это она, она! Я точно знаю! И она на меня так смотрела! Она тоже мня узнала.
Узнала она его! сказал бортинженер. Пялишься на бабу, как ненормальный, конечно, она будет на тебя смотреть!
Да нет, Петрович, не то, не то ты говоришь. Я точно знаю, это она, она! Все было, как тогда, когда я увидел ее в окне трамвая, словно вспышка сверхновой звезды.
Ты походил, говорил с ней? спросил штурман.
Нет, не походил и не говорил, ответил Анатолий Иванович, нельзя, нельзя, Ильич, понимаешь? У нее муж и дочка, они вместе летят.
Почему ты думаешь, что это муж и дочка? Может просто соседи? сказал бортинженер.
Я не думаю, я знаю. Просто знаю, и все. Это она, моя не встреченная судьба.
Да, детское живет в нас до седых волос, пробурчал бортинженер, или на старости в маразм впадаешь.
У тебя сын, у нее дочь, сказал штурман. А может именно в этом судьба? И встретил ты ее тогда, когда нужно?
Ну, подойди к ней, поговори, сказал бортинженер, может штурман и прав, черт его знает?!
Бывает, что какое-то событие, случайный взгляд или запах вдруг вызовут из глубин памяти давно забытые мгновения, и образы прошлого вновь всплывут в мельчайших подробностях, казалось бы, давно утраченных, затерянных, затертых новыми впечатлениями. Анатолий Иванович снова увидел то далекое весеннее утро, когда цвела акация, и солнечный свет пробивался сквозь зеленую листву, пятнами ложась на красный борт трамвая, и даже номер вагона видел он, как тогда, много лет назад. Девушка с короткой стрижкой, с большими, как у испуганного зверька, глазами смотрела на него сквозь вагонное стекло, рот ее был чуть приоткрыт, будто хотела что-то сказать, она смотрела так, как смотрят люди на случайно встреченного близкого человека в чужом, далеком краю, встретить которого здесь, сейчас никак не рассчитывали.