Противоречия это плохо, пробормотал Гриня, казалось, ему всё равно, что говорить, он не сводил восторженного взгляда с живого Тамерлана, поэтому расстановка шахмат шла небыстро.
Но в четыре руки с Тамерланом они всё-таки расставили странноватые шахматы. Таких Витька не видел. Он подумал секунду-другую и догадался, что шахматы были из времён Тимура!
И Витьке впервые стало жаль, что он не учился играть в шахматы. Если дед Карен понимал суть атак и отступлений, то Витька видел только стремительных солдат вместо пешек, всадников вместо коней, великанов-офицеров и странного узкоглазого полководца вместо королевы, а вот правитель был слаб и нерешителен.
Довольная ухмылка выигрывавшего Тимура сменилась удивлённой гримасой, зато Витька вдруг ясно понял, что хитрюга-Гриня завлёк завоевателя в безвыходную ловушку.
Тимур, не отводя взгляда от доски, натянул спортивные широкие штаны синего цвета, которые где-то нашла бабушка Таша, белую майку с великолепным цветным гербом университета, дед Карен в это время помог Стругацким спуститься со шкафчиков, им бабушка Таша выдавала джинсовые комбинезоны, в которых они сразу становились похожими на семерых Симеонов.
Раз уж вы выбрались, начнём адаптацию, задумчиво посмотрел на Стругацких дед Карен.
Но те наперебой заверили его, что им некогда, они пишут рассказ о появлении Тимура-завоевателя в обычном городе среди обыкновенных горожан, и начали быстро склеивать написанные каждым листки бумаги в один рассказ; там, где не хватило клея, они использовали скрепки, один кусок даже пришили стянутыми у Таши красными нитками, словно кровь пролилась на белую бумагу.
Ну Тимур сорвал ни в чём не повинную футболку, бросил её на пол, потоптав немного ногами, разорвал, ты, завоеватель явно искал нужное слово и нашёл, словарь ему дали богатейший, писательский, сжульничал!
Неужто ты, Гриня, выиграл? выдохнул Витька.
Гриня скромно светился, наверняка ощущая себя, как минимум, шахматным гением мирового уровня.
Тимур прошёлся быстрым шагом, заметно хромая, туда-сюда по комнате, при этом он продолжал бережно баюкать правую руку.
«Мы состоим во многом из привычек, подытожил Витька, Тамерлан помнит, что у него болели нога и рука, они не болят, а он их бережёт, как прежде».
Тем временем мыслительный процесс, отражающийся на лице полководца, словно тени облаков на поверхности реки, приостановился, видимо, Тимур что-то придумал.
Три попытки, сказал он, повернувшись в сторону деда Карена. В любой сказке у батыра есть три попытки, а мне сдаётся, я в сказку попал.
Нет, об этом речи не шло. Вы не выиграли, значит, моя жена остаётся со мной, Карен Ахмедович выдержал полный злобы и сдержанного огня взгляд Тимура.
Это был неправильный способ, какой-то циви-лизо-ванный полководец выразительно плюнул под ноги, не договорив и давая понять, как он относится к такой насильно вводимой цивилизации, я знаю, как нужно! Надо по-простому, Тимур сунул в руки профессора Мамедова ножку от табуретки, вторую взял себе.
Мальчики! Мальчики! Таша казалась и перепуганной, и по-настоящему счастливой. Не надо! Что вы! Драться из-за меня ужасно нецивилизованно. И, Тимур ибн Тарагай Барлас, ваше колено не болит, тело подправлено до стандарта, рука тоже в порядке.
Правда? Тимур подпрыгнул чуть не до потолка и радостно улыбнулся, сгибая и разгибая правую руку. Так я его точно побью теперь, красавица, доверительно сообщил он Таше. Да, я тебя драгоценностями увешаю, шелками укутаю, я сочиню про тебя песню. Говори, кого воспеть мне в стихах?
Меня зовут Таша, покраснела Таша и посмотрела на Карена, который совершенно другими глазами глядел на сияющую и похожую на девчонку жену.
При последних словах Тимура сердце Витьки сжалось, глаза защипало.
Ромашка, то есть Маргарита! Конкурс сонетов! Его объяснение после! Не будет ничего. А всё потому, что Грине, видите ли, не давали сделать андроид на основе материала Тимура, известного под именем Тамерлана.
Эгоист, чётко проговорил Витька, повернувшись к Грине, не спускавшему сияющего взгляда с не хромого Тамерлана. Ты не подменил материал? Ты подсунул мне приготовленный геном Тамерлана? Будь мужчиной, признайся.
Э так для науки ж, покраснел Гриня.
Этот аргумент, словно подслушанный в разговоре Витьки с Пиком, стукнул влюблённого в Ромашку, как обухом по голове.