Проведи на инфракрасном.
Да сделал уже, что вы в самом деле, так нервничаете?
А кто здесь еще будет нервничать?
Прошли мимо, значит не заметили.
Может защитный экран включить?
Мессир, ну вы точно кабиной поломались, они же нас сразу срисуют.
Хм, действительно.
Да и не патруль это. По всему видать, они уходят с поверхности. Вряд ли у них здесь выставлено патрулирование. Не от кого.
Ну, что будем брать?
Кого брать? Мессир, вам что, чаю горячего принести?
Уши надрать? Стыдно ведь потом будет.
Надирали уже.
Что предлагаешь?
Этих пропускаем. Незаметно выбрасываемся, ищем вход, а дальше по обстановке.
Логично.
А что, опять кроме нас сделать некому?
В том то и дело, что некому.
И зачем это все?
Дело государственное!
Стоило две недели мотаться по системе, чтоб нарыть мумию в катакомбах.
Ты и про святыню знаешь?
Да у вас же в кармане фотография лежит.
Что?
Да не в этом, а в левом.
Ты что себе позволяешь?
Все улетели. Чисто.
Ладно. Учти, идти придется вдвоем.
Не понимаю, почему вы все сами должны? Зачем такое?
Говорю, дело государственное. Некому больше.
Александр откинулся на кресло, как дети, в самом деле. Он не спал и не ел почти две недели. Он даже не умывался, опасаясь, что охрана обнаружит под сильно подведенными глазами синяки, а это первый признак слабеющего организма. Александр бросил взгляд на румянец ученика и приказал:
Распорядись, чтобы привели колдуна. И оставь нас.
Ученик ладонью вытер рот, будто имел привычку носить усы, затем повернулся к двери и щелкнул пальцами. Через секунду дверь открылась и два охранника втолкнули закованного в кандалы, старика. Александр, проводил взглядом ученика, и не предлагая сесть старику, коротко бросил:
Подумал?
Тот прокашлялся:
Вели подать чаю.
Дверь открылась и мордоворот моджахед, с огромными, как лопата руками, неуклюже поставил поднос с двумя стаканами.
Александр посмотрел на поднос и дернул головой:
И даже горячий?
Моджахед быстро исчез. Старик, звеня кандалами, обхватил стакан и уселся на пол.
Подумал? повторил Александр.
Не гляди так страшно, конца земли святой не увидишь, ответил старик и осторожно стал ловить губами край стакана.
С огнем хочешь поиграть?
А не с чем играть. И тайны более никакой нет.
And?
Новое учение придет от Дикого Братства и провозгласит себя великим шествием по всему миру.
Что же я такого пропустил?
Ты Искандер Двурогий, хотя и велик и во многом преуспел, но не принял ты паломников страждущих в мир новый. Взял грех на себя.
Значит все-таки паломники, сказал Александр, и почувствовал недовольство от того, что колдун любуется собою, стараясь удивить его.
Ты есть служитель князя тьмы, а руки твои опутаны узами нечистых духов. Тот кто придет после тебя, будет учиться на ошибках твоих, учится мудрости единой церкви, но примет страждущих от грехов твоих, ибо ты грешен, продолжал старик.
Когда сие станется? как можно спокойнее спросил Александр.
Сие уже сталось. Самая высокая честь отдана архангелу Аликсию. Он проводник, и ему вся слава земная. Ему откроется тайна событий и будет залог вечной жизни, и тогда в земле нового израиля сын небесной тайны родится.
Все-таки паломники.
Радуйтесь, что не ты обожжешь руки. Прими благословение господне и спасение души. Не бойся отросток стада убогого, избранный ты. С тобою Совершенный.
Старик отставил стакан и пошамкал беззубым ртом:
Хорош чаек!
Глаза его сияли безумством. Александр обратил внимание на его мокрый рот, и брезгливо спросил:
Кто он?
Ты о ком?
Тот, кого ты называешь архангел Аликсий.
Тело его как у прокаженного, но ум ясен словно свет. Великим будет его царствие.
Пустозвонство пророчишь ты.
После него паломники придут царствовать. Дикое Братство.
Когда придут?
Скоро уж.
Какая судьба его?
Кого?
Александр опустил глаза и сдерживая себя, сказал:
Того, кого ты называешь архангел Аликсий.
Он настоящий помазанник божий. Ты против него всего лишь хан. Народ учует его сразу и покорится милости его.
Александр морщился, словно у него болела шея.
Какова моя судьба? наконец спросил он.