Доктор Фридман
В хирургии атмосфера была накаленной до предела. Две санитарки стояли под дверями палаты с огнетушителями в руках. Из-за закрытой на ключ двери слышался мат и угрозы.
Бить человека по лицу огнетушителем запрещает международная конвенция по защите прав ребенка, сообщил санитаркам Гарик.
А мы его бить не будем. Мы его пеной остановим, объяснила одна из санитарок.
Психушку вызывали? широко открыв дверь ординаторской, спросил Барский.
Четыре хирурга с разных сторон тут же напали на санитара.
Пять часов психовозку ждем! стал кричать на санитара хирург Осипов.
Так у нас машина с трех работает. Могли бы по «скорой» привезти. Делов-то, огрызнулся Гарик.
Да что вы с ним говорите, Иван Иванович. Это самый тупой студент нашего училища. Он мне кости черепа шесть раз сдавал, а острый живот за сегодняшнее издевательство вообще не сдаст. Слово даю, пригрозил Сергей Моисеевич Фридман санитару. Пять часов назад я сообщил вашему главврачу о том, что тут происходит. Я докладную в горздрав напишу.
Давайте с больным разберемся сначала. Меня зовут Алиса Викторовна. Я врач-психиатр. Не могли бы вы рассказать, что тут произошло.
Хирурги, увидев красавицу-врача, тут же успокоились. Они усадили ее за стол, предложили кофе, шоколадные конфеты. Женщину буквально засыпали комплиментами. Гарик стоял в стороне и с улыбкой смотрел на хирургов, увивающихся за Алисой.
Красота страшная сила! громко произнес он. Может, делом займемся, а то у нас вызовов море. Алису Викторовну убийцы ждут и извращенцы. Она без них жить не может.
Что ты тут комментируешь, подлетел к Гарику Фридман. Ты еще не понял, что с больным теперь и без тебя разберутся. Иди, отдыхай, лентяй. «Острый живот» учи. Я тебя спрошу завтра по всей форме.
Да не вопрос. Отдохнуть, я всегда, с удовольствием, буркнул под нос санитар и спустился вниз к машине.
Я вам расскажу сейчас все об этом больном, подкатился к Алисе Иван Иванович Осипов. Это мой больной. Поступил он к нам с закрытой черепно-мозговой травмой. На третий день развился психоз. Появились слуховые галлюцинации. Бред преследования. Я вызвал невропатолога. У нас же к психиатрам без консультации невропатолога звонить нельзя. Они у нас белая кость. Невропатолог свое исключил, говорит, звони главврачу психбольницы. Пять часов назад позвонили первый раз. У нас операционный день сегодня, а мы не можем работать.
Поговорить с больным сами не пробовали?
Да как туда войти? Он стеклами вооружился. Невропатолог свое заключение по истории болезни писал.
У нас в больнице тоже одни женщины работают, я санитара привезла, а вы его выгнали, но я попробую с ним поговорить, улыбнулась Алиса.
Погодите, Алиса Викторовна, вмешался в разговор Фридман. У нас все хирурги мужчины, а от санитара вашего никакого толку. Он пять раз зачет пересдавал по «острому животу». Что он тут сделает?
Я все поняла, давайте двери открывать.
Нет. Мы вас туда не пустим одну. Вы что думаете, если мы хирурги, то мы не мужчины? приосанился Фридман. Говорите, что делать.
Если действовать по инструкции, то к такому больному подходить надо с четырех сторон, держа в вытянутых руках одеяла. Потом ему набрасывают на голову одеяло, кладут на кровать и делают уколы. Я назначила аминазин, четыре кубика внутримышечно.
С четырех сторон не получится. Протиснуться в дверь с одеялами смогут только двое, но мы попробуем, пообещал Фридман.
Первым в палату, прикрываясь одеялом, влетел Фридман. Вторым вошел Осипов, и замыкала делегацию Алиса Викторовна. В руках она держала блестящий молоточек для проверки рефлексов. Больной с двумя кусками стекла в руках стоял в дальнем углу, и когда к нему приблизился Фридман, несколько раз ударил стеклом в одеяло. Фридман закричал, бросил одеяло и выскочил из палаты, поливая кровью коридор. Оказалось, что больной перерезал ему вены предплечья. Вторым резаные раны рук получил Осипов. Алиса поле боя покинула последней. Ее попытка заговорить с больным чуть не стоила ей жизни. Больной с криком бросился за врачом, но был остановлен мощной струей из огнетушителя. Под огнетушитель попала и Алиса, но в отличие от больного пеной ей залили только грудь и шею.
Пока участники кровавой битвы приходили в себя, смывая пену и делая перевязки, о ЧП в хирургии сообщили в горздрав, а оттуда позвонили главврачу психбольницы.