Иду, иду! Уже бегу! Кто ж там нетерпеливый такой! Кружкин злобно отмахнулся рукой на тапки и побежал открывать, громко стуча босыми черствыми пятками по холодному линолеуму коридора.
Генрих крутанул слегка заедающую вертушку замка и распахнул дверь.
На пороге стояла высокая худая женщина средних лет, в очках и с копной всклокоченных светлых волос, почти как у Пьера Ришара. Она приветливо улыбалась широченным лягушачьим ртом. Генрих был готов поклясться чем угодно, что никогда раньше не видел этой особы, но лицо ее, странным образом, показалось ему знакомым.
Дама, вам кого? немного смущаясь, оттого что был в одних трусах, спросил Генрих Валентинович.
Не узнаешь меня, милый? неприятным скрипучим голосом радостно спросила женщина и попыталась заключить Генриха в костлявые объятия.
Извините, что-то не припоминаю! Давайте без фамильярностей! сухо ответил Кружкин, ловко увернувшись.
Что так и будешь рОдную сестрицу на пороге держать? В дом не приглОсишь? с упреком в голосе спросила женщина, пытаясь прорваться в квартиру. Она неправильно, по-деревенски, ставила ударения, что очень раздражало Кружкина.
Извините, дамочка. Вы, очевидно, ошиблись. У меня никогда не было сестры. Я единственный сын своих родителей, строго сказал Генрих, выталкивая самозванку обратно на лестничную площадку. Только теперь Генрих Валентинович заметил, что позади гостьи стоят два объемистых чемодана.