Тише, Катрин!!! прогрохотал Оберштайн и выхватил у неё лист, быстро пробежал глазами. Уже подшить к делу можно, вообще-то, и не твоих ли глазок это результат работы? А ещё подумай об эффекте, если он видел. Прошло-то меньше получаса, а ты уже извелась.
У меня нет выдержки, я женщина, всхлипнула совсем по-детски Катерозе. И гроза ещё фон портит, так там и не разобрать в схемах на инфрадиапазоне, как где чего нарыто и как пройти.
Гроза задумчиво проговорил Миттельмайер. Гроза тут, наверное, как раз вовсе не зря, он чуть громче окликнул техников. Куда там угодил самый мощный разряд?
Как по заказу, прямо перед входом, по лестнице, скажи мне кто другой в жизни бы не поверил! ответил кто-то из них, радуясь про себя возможности поизумляться вслух. Там трещина сейчас такая, что нам видно!
Значит, нам ещё фартит, тихо вздохнул Ураганный волк и снова пожал пальцы миледи. Это кайзер Рудольф, Катерозе, а может, и Ройенталь тоже. Держимся.
Ах, когда же попробовала она ответить и осеклась.
Прошло ещё семь резиновых минут, и ожил блок связи у Миттенмайера. Побледнев, тот выждал по хронометру шесть секунд, и включил обратную связь.
Слушаю, ледяным тоном проговорил он.
Адмирал Миттельмайер? прозвучало нежное контральто. Это Вы?
Нет, знаете ли, трактирщик Гершензон! раздражённо-издевательским тоном рявкнул Ураганный Волк, успешно демонстрируя крайнюю степень недовольства. Кому я понадобился среди ночи, что за шуточки, а?!
Адмирал, это важно, вкрадчиво произнесла женщина, не очень смутившись.
Да уж пусть будет важно, не то я вас крепко разочарую! продолжал якобы кипятиться Миттельмайер. Кто говорит, чёрт возьми?
Это это мать Феликса, адмирал. Нам нужно встретиться, тем же тоном продолжила дама.
Вот ещё! Этого мне не хватало только, Вы что, не можете днём звонить, совсем сдурели, да? Или вы там с Оскаром день с ночью различать разучились, и теперь привычка у Вас о других не думать? К чёрту!
Адмирал, это срочно, и тут Катерозе уловила в этом голосе нотку раздражения и молча расцвела.
Это Вам срочно, а я сегодня занят. Всё у Вас, надеюсь? устало выпалил Миттельмайер, не выходя из образа.
Адмирал Миттельмайер, чёрт Вас побери, Ваш друг в беде, а Вы что, не знаете об этом?! закипятилась уже Эльфрида, а Оберштайн и миледи обменялись дьявольскими улыбками и одновременно подняли вверх сжатый кулак. На лице Катерозе сияло одно слово: «Попалась!»
Не Ваше дело, что я знаю, а что не знаю! прогрохотал адмирал, будто разозлившись. Что Вы мне голову морочите? О ком речь? И о чём?
Ваш золотоволосый друг, что обычно ходит в белом плаще, сейчас в опасности. И в Ваших интересах было бы ему помочь, продолжала упрямо втолковывать собеседница уже чуть дрожащим голосом.
Это меняет дело, мрачно хмыкнул Миттельмайер. Когда и где встречаемся? Надеюсь, это уютное кафе?
Грубиян, еле слышно донеслось издалека, затем женщина заговорила вновь сухо и спокойно. Адмирал, это слишком срочно. Перекрёсток дельта на трассе девяносто, сектор Эрледиджен. Быстрее.
Тысяча чертей и гроза в придачу! с неудовольствием присвистнул адмирал и зевнул, как ленивый барин. Ещё и машину брать придётся! Э-эх, милочка, если только Вы меня разочаруете своей мистификацией, я Вас застрелюю, прямо там, аха-ха! со сладострастным паскудством в голосе проговорил Миттельмайер. Ладно, ждите, щас допью и поеду, и отключил связь.
В салоне авто раздался общий тяжёлый выдох. Оберштайн подошёл и подал руку Миттельмайеру, тот, лихо улыбаясь, пожал её без всякого неудобства. Катерозе вскочила как пружина, в одной её руке мигом очутилась бутылка с игристым, другой она проворно вытащила три стеклянных бокала:
На воздух! Идём за Императором, парни!
Ну и повадочки, все такие знакомые, ошалело пробормотал Миттенмайер, подчиняясь с явным удовольствием.
Он не ошибся. Даже жест, которым фон Кройцер разгрохала бокал после того, как вино было выпито, не оставлял сомнений, с кого он был скопирован. Ветер, сопровождавший грозу, трепал волосы людей совсем не злобно, скорее даже вежливо. Над спрятанной в роще леса машиной поблескивали отсветы молний, но они не освещали даже алый плащ адмирала, полностью поглощаясь тёмной в ночи одеждой. Даже белые лилии в причёске дамы не отсвечивали.