А что, если он и впрямь считает основателя рейха своим отцом, с родным-то ему не очень повезло
Очень на то похоже, растерянно пробормотал кто-то ещё, вовсе не заметный. Да и не больно-то и странно.
Ладно, не рассусоливайте на пустом месте, сурово оборвал их лидер. Получим когда в своё распоряжение к утру, тогда и найдём способ разобраться в этом вопросе.
А если он и правда умрёт? растерянно поинтересовался всё же кто-то ещё. Он скверно выглядит, совсем как мой брат, перед тем как
Заплатим за мёртвого, да и всё, был невозмутимый ответ. С телом можно тоже неплохо пофантазировать
Тем временем к Бергеру подобрался ещё один его коллега, протягивая ещё одну упаковку из боекомплекта:
Хельмут, попробуй сразу все кардиостимуляторы загнать у него, кажется, мотор после электрохлыста сильно сдал, вот и вся проблема.
Знаете что, ребята, проворчал тот, резво занимаясь делом, похоже, что эти благородные ублюдки хотят нас обдурить сами, стало быть, довели нам его до края, а виноваты будем мы, потому что он пока наш. Отойдите, пока он не очухался, а потом есть идея их за это наказать.
Через пять минут, что показались воякам гораздо длиннее, чем они есть на самом деле, краска потихоньку начала возвращаться на лицо пленника, а ещё через почти столько же он резко открыл глаза, и по недовольному огню внутри них стало понятно, что он в сознании. Бергер сделал роскошный торжествующий жест на публику и совершенно с искренней радостью улыбнулся во всё своё нахмуренное лицо:
Зиг кайзер, что ли, а? и расхохотался, услышав со стороны мощный рёв с соответствующим текстом. Ты зачем нас так пугаешь, мстишь, да? А ну, скажи что-нибудь, что хочешь, можно!
Райнхард видел лицо Бергера как сквозь беловатую тонкую дымку, но не мог отделаться от желания не видеть ничего. В висках стучало от разгулявшейся крови, в теле блуждали нудные боли.
Я разве тебя просил возиться, спасатель чёртов? фыркнул он с презрением. Чего радуешься?
Во, мужской разговор! откомментировал кто-то из розенриттеров. Парни, наш кайзер в порядке, гуляем, наливай!
Нет, это невыносимо!!! взревел вдруг лидер аристократов, что есть мочи грохнув кулаком по столу и вставая. С каких пор это он у вас кайзер, потрудитесь объяснить, пожалуйста!
В ответ к нему подошёл уже немолодой чересчур брутального вида розенриттер, на чьём лице под шрамами и старательно выбритой лысиной интеллект как-то не читался, и, подняв к потолку палец, со всей серьёзностью, коей у него было хоть отбавляй, проговорил, старательно разъясняя вопрос:
У него папа кайзер, ты же слышал, да? Ну, значит, и сам он тоже кайзер, что непонятного-то?! Так вот. Всё.
В ответ спросивший только и смог, что с тяжёлым стоном грохнуться опять на своё место. Но против его ожиданий разговор не был окончен. Собеседник приблизился вплотную и навис над ним через стол, явно намереваясь продолжить, и это вовсе не выглядело симпатично. Тем временем смысл сказанного дошёл до затуманенного болями и страданием Райнхарда, и он воспользовался более крепкими словами, которые в целом передавали примерно такое содержание:
Да пошли вы все! и, закашлявшись, отвернулся, прикрыв глаза.
Вместо того, чтоб рассердиться, что, по его мнению, было вполне логично, розенриттеры бурно развеселились и дружно приблизились толпой, насколько это вообще было возможно.
Во-во, заговорил, ура!
Да как хорошо разговаривает, а?
Правильно разговаривает, однако!
Во, наш кайзер, факт!
Да наливайте там уже, чего рты раззявили?
Нависший над столом персонаж, налюбовавшись молчаливым неудовольствием собеседника, весомо произнёс:
Ну что, ваши благородия, проспорили вы бочку-то? А вам было сказано, что солдаты ему больше понравятся с нами-то он заговорил, а аристократов так и не любит, ага, и препаскудно ухмыльнулся, высунув язык.
Аристократ так и пошёл радужными пятнами, но овладел собой и надменно проговорил, погромче и приказным тоном:
Эй, там, отдайте им бочку гольденбаумского, пусть подавятся!
Да не дождётесь, сударь, а будете фыркать напоим и вас, только вам оно и сплохеть может, учтите! не торопясь выпрямился розенриттер и, проследив взглядом, как несколько его коллег уже понеслись за вожделенным предметом, рявкнул на всё собрание: