Достал со своей заморозкой! Он ещё и спрашивает, почему в Пермь? Да потому, что доигрался сверх нормы, как хрен на скрипке!
Добрались за час с небольшим. Если на машине трястись километров двести на спидометр накрутишь, а тихоходный МИ-8 (разумеется, по нынешним понятиям) кроил расстояние напрямки, не признавая никаких светофоров и отстойников. Но насладится видами с высоты не пришлось иллюминаторов в салоне попросту не было. Это была какая-то особая разновидность транспортных вертолётов. Возможно, просто модифицированная, приспособленная для перевозки пассажиров, сопровождаемых ментами.
И вот следственный изолятор на улице Клименко. Похож на крепость. Построенный ещё при Екатерине II, он не склонен кичиться своей богатой историей, хотя здесь когда-то чалились вольнодум Александр Радищев, декабристы, петрашевцы. При Сталине «враги народа», «вредители». Их было столько, что пришлось возводить новый корпус. Всё равно не помещались, приходилось периодически излишки пускать а расход.
Раньше улица называлась Чердынской. Нет, переименовали. Была такая страсть у большевиков. Но кто такой Клименко, мало кто смыслит. Потому что на самом деле никакого Клименко не было. Была только партийная кличка участника двух революций Василия Чекмарева. Да и жил он совсем в другом месте на улице Сибирской.
У этого ветерана, как рассказывали потом зэки, судьба сложилась довольно путёво. В отличие от многих своих соратников, которых шлепнули во время репрессий. Ушёл он в мир иной, облагодетельствованный совдепами, своей смертью в 77 лет.
Но странная улица в честь того, кого на самом деле не было, живёт не менее странной жизнью. С тюрьмой соседствуют роскошные особняки и ветхие халупы. Забором, как лагерь колючкой, огорожен Петропавловский собор. Парк, как магнитом, притягивает велосипедистов. У них тут сходняк, какие-то призовые пробеги
Обо всём этом Санлеп узнал позже. А в тот момент он готовился ко второй ходке за решетку. Пермская тюрьма, как многие другие тюрьмы, подавляла своей архитектурой. Экая громадина! Корпуса высоки, расположены в виде буквы «П». Чтобы попавшего сюда никто не видел, кроме пупкарей-вертухаев и таких же, как Санлеп, зэков. Всё продумано, как у составителей кроссвордов. Максимум три месяца изоляции и человек перестаёт думать о воле. Вертухаи, кум, следователь все впересвист внушают сидельцу, что он живёт несвободой, что надо забыть о том, что было вчера, в прежней жизни. Впрочем, и сам унылый камерный интерьер тому способствует, и подозреваемый пока у него только этот статус уже не ожидает ничего хорошего, да и в тюрьме ничего хорошего ждать нельзя. Никакого улегчения не предвидится.
Впрочем, дело даже не в тюрьме. Дело в самой заскорузлой системе. Закон, Конституция всё это филькина грамота, непонятно для кого писаная. Тюрьма и зона скопированы с модели государственного устройства. Здесь есть всё: и народ зэки, и чиновники представители администрации, и охрана пупкари и часовые на вышках, и хозобслуга бычарня, и абвер кумовьё, бесчисленные стукачи и наседки, и своя индустрия промка или рабочка, и даже увеселения кино по воскресеньям. И везде, как и во всей стране, процветают беззаконие и коррупция. Только ещё более бесстыдные. И трудно требовать от преступников не нарушать закон, если их помещают в такую атмосферу. Отсюда и главный вывод: тюрьма наша нацелена на уничтожение человека как личности и просто, чтобы его крючить, то есть, на элементарную ликвидацию, а не на перевоспитание. Значит, тут основная задача зэка не сломаться.
Тюрьмы, кстати, бывают разной масти. Как и те, кто их населяет. Эта разнота состоит в основном из «черных» и «красных». Зоны тоже. Только «химики» бесцветны, как моль.
Строго говоря, окрас зависит от того, чьи понятия царят ментовские или воровские. Пермская тюрьма тогда была «черной». Это означало, что братва могла столковаться с хозяином и главкумом насчет грева. Разумеется, и они в накладе не оставались. Но на что не пойдешь, если передачи тем, кто находится под следствием, тогда вообще не разрешались?! Такую безурядицу пережить трудно. В лагерях всё-таки полегче, но и там, чтобы получить дачку, нужно было отмотать полсрока. А если загрузили зэка, как самосвал, от всей широкой судейской души? Скажем, пятнашку на уши повесили. Как тогда? Пройдет только семь с полтиной лет, прежде, чем придёт грев? Да за это время и коней нарезать можно. Если же ты в тюрьме на строгом режиме вообще капут. Первый месяц питают баландой по пониженной норме, могут и в одиночку закрыть. Это сейчас другой компот: продукты в камерном душняке тухнут, съесть их не успевают. А в то время в хатах голяк, куцая мечта о пайке хлеба, не больно-то пожируешь. Но вот выходили как-то из положения. С зубовным скрипом, если зубы ещё присутствуют, если не обломали их на сухарях.