В таком случае вы Александр Федорович Керенский, сказал Балакирев.
Унгерн даже обмяк в кресле. Потом открыл ящик стола, вытащил пистолет, спрятал под папку с бумагами.
Не называйте свою фамилию, быстро проговорил Унгерн, я вас представлю как генерала Кудиярова из Владивостока.
Входит Сомов, кланяется Унгерну, кланяется генералу.
Прошу вас, полковник, знакомьтесь генерал Кудияров из Владивостока.
Сомов.
Очень приятно.
Садитесь, батенька, кивает Унгерн на кресло.
Сомов садится в кресло, закидывает нога на ногу, любезно улыбаясь, спрашивает:
Барон, вы требовали меня к себе, я пришел.
Скажите, пожалуйста, полковник, говорит Унгерн, вам с генералом Балакиревым не приходилось встречаться? Он на днях должен сюда прибыть.
Генерал Балакирев мой непосредственный начальник.
Будьте любезны, полковник, где конверт? Я запамятовал дописать там пару строчек.
Сомов резанул глазами Унгерна и генерала, сидящего напротив. Сработало все вспомнил портрет Балакирева.
Пакет дома, ваше превосходительство, отвечает он, чуть склонив голову. А руки его, незаметно опустившись, открывают дверцы клеток, где сидят орлы. Я могу съездить за пакетом сию минуту и вернусь.
Ну полно, что ж вас гонять? Вестовые есть.
И Унгерн, достав из-под папки пистолет, направил его на Сомова.
Вестовые есть, полковник, повторил он. Руки держать на столе! вдруг визгливо закричал Унгерн. На столе держать руки!
А в это время громадный орел вырвался из клетки. Затрещали крылья. Отшатнулся Унгерн. Вскочил с кресла генерал Балакирев.
Второй орел выскочил. Сел на стол, размахивает крыльями. Тонко кричит Унгерн.
Сомов, схватив генерала Балакирева, прикрываясь им, пятится к двери. Грохот выстрела. Орел, обмякнув, падает на стол.
Сомов открывает дверь, швыряет Балакирева перед собой. Генерал падает на пол, Сомов несется по коридору, расталкивает встречных военных.
И возле самой двери, когда, казалось, еще секунда и Сомов будет на свободе, какой-то маленький офицерик вытянул мысок, Сомов споткнулся и растянулся на полу. На него бросились сразу несколько человек, скрутили руки, подняли бьют кулаками в лицо, рвут френч, дергают за волосы. Унгерн протолкался сквозь толпу, смотрит, как избивают Сомова, жадно глядит ему в глаза, наблюдает за тем, как ведет себя Сомов.
Стоп, медленно говорит он, побежденный враг уже не враг, отведите его ко мне.
Унгерн сидит в кресле напротив Сомова. Руки Сомова в наручниках. На столике перед Унгерном зеленый чай. Унгерн наливает чай в маленькие фарфоровые чашки.
Угощайтесь, предлагает он Сомову, чаек отменно хорош.
Благодарю, Сомов кивнул на свои связанные руки, но я пока еще не овладел тайной циркового мастерства.
Я вас сам угощу, сам
Унгерн сел на краешек кресла, совсем рядом с Сомовым, поднес к его рту чашечку, подождал, пока Сомов сделал несколько глотков, участливо глядя на него.
Не горяч?
Нет Вполне
Как вы нелепо попались-то, а?
Не говорите
Не ждали Балакирева?
Почему? Ждал
Будем в открытую или придумали себе историю?
А вы как думаете? Мне интересен, в общем-то, ваш опыт. Как бы вы поступили?
Вы с моим досье знакомы?
У вас занятное досье. Мы в Берлине им интересовались.
Хотите выдать себя за агента Берлина? спросил по-немецки Унгерн.
А почему бы нет, тоже по-немецки ответил Сомов. Почему нет.
Концы с концами не сходятся. Я не Берлину интересен, я интересен Москве. Политический деятель интересен только тому, кому он угрожает. Еще чаю?
С удовольствием.
Прошу вас. Выпейте, а я буду говорить. Хорошо? Так вот, милейший мой, спасти вас может только одно: ваша работа как двойного агента.
Я в эти игры не играю, барон.
Салтыкова-Щедрина знаете?
Я его люблю.
Так вот, по Салтыкову русский народ все сожрет, только б не на лопате Ради идеи можно погибать, но во имя этого народа, право, смешно. Я обращаюсь к вашему разуму интеллигента. Чем страшнее народ, тем тоньше интеллигенция в этом народе. Правда за мной, дружище, правда за моей позицией: поверьте, это выстрадано. Я сделаю страну, в которой миллион элиты будет подтвержден ста миллионами концлагерных рабочих. И этот миллион элиты принесет в мир новый Рим и новые Афины, новое Возрождение, новый Ренессанс. Я отдам часть будущего сияния, которым благородный мир окружит мою элиту тем, кто подтверждал работу мысли работой рук в концентрационных лагерях. Следовательно, вся нация будет осиянна, вся. Это моя мечта, я живу мечтой, но не честолюбием. А долг интеллигента поддержать мечтателя. Ну как? А в довершение ко всему вы храбрый солдат, я ценю храбрость в интеллигенте, это редчайшее качество. Поэтому я предлагаю вам должность начальника моей политической разведки.