Это как? Я поморщился.
А вот так, хмуро произнес Петр Валентинович. Неизвестный почтовый ящик на бесплатном сервере. Однодневка. Теперь понял?
Я кивнул. Не знаю, скольким из Дозора был известен личный мейл шефа. Я в их число, разумеется, не входил.
Естественно, я сразу же обратился к коллегам из Саранска по телефону. Петр Валентинович извлек из внутреннего кармана пиджака сигареты. И естественно, что никакого письма мне никто не отправлял. Хотя помощь им действительно нужна Саш, тут можно?..
Можно, можно. Я махнул рукой и тоже взял со стола пачку. И что в Саранске?
В Саранске пропадают дети. Петр Валентинович щелкнул зажигалкой и затянулся. За последний месяц четверо. В возрасте от шести до одиннадцати.
Разве это касается Дозоров?
Возможно, нет. Но Дозоров касается подставное письмо, отрезал Петр Валентинович. Утечка информации.
Допустим. Я уселся на край стола. Тогда я не понимаю только одного: при чем здесь я и оборотни в «Монрепо».
При том, что пока я еще могу тебя прикрыть. Шеф порыскал глазами в поисках пепельницы, вздохнул и демонстративно стряхнул пепел прямо на пол. Мы будем вынуждены проверить всех, на кого укажут Инквизиция и Дневной Дозор. У тебя есть день, чтобы уехать из города. Может быть, два.
В Саранск? догадался я.
Да. Петр Валентинович кивнул. Им действительно может понадобиться помощь, Саш.
Надолго?
Пока я не разберусь с Инквизицией.
Я сжал зубы. Все-таки вещи нужно называть своими именами. Для того чтобы выручить далекий саранский Дозор, существуют официальные запросы и штатные сотрудники. А что мы имеем здесь? Письмо без подписи и уволенный два года назад перевертыш. Чушь.
Петр Валентинович, мне почему-то стало смешно, давайте начистоту: вам просто нужно убрать меня подальше от Инквизиции. И заодно из Выборга вообще. Мешаю?
Мешаешь. Шеф не стал спорить. Но в первую очередь это нужно тебе самому.
Нет. Я отправил окурок в урну. И не надо пугать меня Трибуналом.
Развоплощение довольно болезненная процедура, проворчал Петр Валентинович. Тебе вряд ли понравится.
Честно говоря, мне все равно. Я развел руками. Пролетариату нечего терять, кроме своих цепей.
Откуда в тебе столько фатализма? Шеф протяжно вздохнул. Фатализма, злобы, хамства как ты вообще получился Светлым?
* * *Черт. Где-то чуть ниже левой ключицы привычно кольнуло. Хорошо меня тогда Петр Валентинович подлатал, даже шрамов не осталось. Но кое-что не исцелить и магу первого уровня. Десять с лишним лет прошло, а до сих пор иногда накатывает. Странная штука память. Я уже давно забыл, во что были одеты Лика и Маришка, о чем мы тогда болтали. Даже день не помню то ли семнадцатое декабря, то ли двадцать третье. А вот вывеску ларька у «Пионерской» помню. «Пиво. Соки. Табак». Я тогда еще удивился чего ее на ночь не выключили, все равно ж закрыто все.
А еще помню холодный ветер. И уродливые тени, вдруг появившиеся из ниоткуда прямо посреди снежной круговерти. Огромные, длинные, тощие.
Пап, смотри собачки! Маришка показала ручкой.
Без варежки. Опять потеряла
Потом закричала Лика. И тут же что-то ударило меня в спину, швырнуло в снег. Я кое-как поднялся, метнулся вперед, размахнулся. Снова упал и снова поднялся. А потом вдруг понял, что не слышу ничего. Вообще ничего ни криков, ни возни. Просто стою на коленях, сжимая в руке невесть откуда взявшийся обрезок стальной трубы. Самая крупная из зверюг шагнула из качающегося туда-сюда полумрака. И смотрела на меня янтарно-желтыми глазами совсем не злобно. Внимательно и долго. Очень долго.
Пока где-то сбоку не закричали. «Ночной Дозор, всем выйти из Сумрака!» И вспышки света. Одна, другая, третья Как фотоаппарат. Я еще подумал журналисты, что ли? Только откуда им взяться у метро в два часа ночи? И куда пропали эти которые волки?
Дальше помню перепуганное и бледное как мел лицо молодого парня я тогда еще не знал, что он старше меня почти на двадцать лет. И что он Иной, я, конечно, тоже не знал. И что Иные вообще существуют не знал. Парень вцепился мне рукой в шею, и сразу же стало тепло. Я закрыл глаза.
Ну, ты чего, родной? Не спи. Помогай, я один не смогу!
У него тогда еще пальцы похолодели. Как ледышки стали. Он там и повалился рядом со мной. И зашептал какую-то ерунду.