Да уж. Я помнил. Мысль о том, что вскоре большую его часть придется тащить на себе, не радовала.
Я слышала, что вы добровольно вызвались на это задание, робко заикнулась девушка, невзначай наступив на больную мозоль. Мое прошлое стало натоптышем и не доставляло мне ничего, кроме хлопот и неприятных воспоминаний. То есть, я хочу сказать, здесь жизнь не сахар Странно. А у вас ведь была успешная карьера. То есть хорошее место Я имею в виду, что это не типичный поступок э-ээ, в сложившихся обстоятельствах.
Она смешалась и покраснела. Это мне понравилось. Через пару дней она будет считать меня пренеприятнейшим типом, холодным, равнодушным, циничным Но пока ее мнение обо мне не сформировалось, я мог выглядеть даже героем.
Захотелось сменить обстановку, скажем так, неопределенно ответил я и замкнулся. Пришлось ей довольствоваться этим скупым ответом.
Меж тем мир за толстым стеклом просветлел, и я увидел, что мы вновь едем по черно-белому песку, удивительно плотному и блестящему. Своим цветом и фактурой он был обязан титаномагниевому сплаву, выветренному из вулканических скал в виде мелкого дисперсного порошка. Крики чаек, реявших несметными толпами над морем, оглушали нас. На каменных, омытых соленой водой голышах, я увидел тушу крупного кашалота. Она уже начала гнить с головы и была обсижена стаями птиц. Солнце всходило по левую руку от нас, пронзая длинными лучезарными снопами света плотный слой облаков и начинающий рассеиваться туман.
Там, впереди что это? я подался к лобовому стеклу, силясь различить очертания какого-то крупного зверя, вышедшего перед нами на дорогу.
Медведь, просто ответил дядя Сева. Их здесь, как в зоопарке. А это, видимо, матуха. Глянь, два медвежонка следом бегут.
Мать стояла на задних лапах, окутанная полупрозрачной белесой дымкой и нюхала воздух. Ее обвисшее брюхо было отмечено четырьмя вытянутыми сосками, к одному из которых тянулся смешной косолапый мишка. Она обнажила клыки в едва слышном рыке и двинула малышу по уху. Он упал, заревев во весь голос, а медведица внезапно рухнула на все четыре лапы и пустилась наутек. Малыши побежали следом.
Ожили и затрещали динамики интеркома.
Не дайте ему заморочить вам голову, раздался голос Евсеева. Дядя Сева любит поохотиться в одиночку, но и байки слагать горазд. Свидетелей нет: правда его подвиги али красивая выдумка?
Помолчи, Евсеев, скривился шофер. Я могу попасть в крошечный кружок, нарисованный на пустой жестянке с расстояния в сто шагов. А ты, слепыш, даже жестянки не увидишь.
Это я-то не увижу? обиделся Евсеев. Он мрачно шмыгнул носом. Ну да, не увижу. Попробовал бы ты с мое посидеть за компьютером. А я, между прочим.
Он вдруг умолк, и в напряженной тишине слышалось только его частое прерывистое дыхание.
Останови машину, потребовал он спустя несколько секунд.
Чего? не понял дядя Сева.
Ой, не могу! Останови машину.
Дядя Сева резко ударил по тормозам, так что ремни больно врезались в мою грудь, а Евсеев, бормоча что-то невнятное, с грохотом ударил в заднюю дверь и спрыгнул с грузовика.
Ну вот, опять штаны потерял!.. обреченно вздохнул кто-то в кузове. Говорил, не надо его брать
Не, ну как мы без него Он же все-таки голова
Примерно через полчаса Евсеев вернулся.
Ты что?! набросился на него Васильич. Еще дольше посидеть не мог?
Я долго искал, оправдывался техник.
Что именно? Подходящую скалу? В следующий раз приспичит бери горшок. Мы ради тебя не будем делать такие длительные остановки. Ну, поехали!..
Васильич крепко стукнул по кабине, и танковоз послушно заурчал, разбрасывая под колесами черную грязь.
Еще через полчаса туман рассеялся окончательно, и я увидел, что характер местности претерпел значительные изменения. Теперь танковоз переваливался по заболоченной низине: под колесами хлюпало и чавкало, и оглушительно стрекотало, а от яркого сочного разнотравья рябило в глазах. Мы вламывались в кустарниковые заросли каких-то древовидных лиан, пугая стаи крылатых насекомых, и они взмывали в уже по-летнему солнечное небо, сверкая радужными крыльями, изумрудной, сапфировой и темно-кровавой надкостницей. Кое-кто из них с громким хрустом падал на капот, давая рассмотреть свои кофейного цвета усы и фасетчатые, темные, как ртуть, глаза, затем возился, примерялся и с трескотней и жужжанием взмывал ввысь, словно маленький вертолет.