И ежели бы я мог то, непременно, засмеялся. Так как понял, о чем толковала Праматерь Галактика. Ибо к той самой власти в Веж-Аруджане Ананта Дэви не собирался меня допускать, и тем, пожалуй, рассердил Праматерь Галактику. Поелику тут оказалось не соответствие планов Камала Джаганатха и Праматери Галактики на меня Интересно только становилось в данной ситуации следующее план кого из тех двоих совпадал с замыслами моего отца.
Я категорично высказываюсь, что Праджапати днесь нельзя тревожить и перемещать. Он должен очнуться на Пятнистом Острожке, пройти обследование на гвотаке и лишь засим ему можно будет отправляться в Тарх систему. Або его диэнцефалон содеял невероятное, в отсутствие слаженности с сознанием, мальчику удалось втянуть в прахар полосы дотоль начавший сеяться вирус, весьма придлинно, как это любил делать, вновь заговорил Ковин Купав Кун с ощутимым нажимом на властность собственного голоса. Ежели бы не столь горячее желание Праджапати уберечь нас, неизвестно
Все! не дав договорить тарховичу, слышимо жестко прервал его Ананта Дэви, сворачиваем дискуссию и поднесь вылетаем. Наше уникальное дитя будет почивать в полете и наберется сил по прилету в Тарх системе. По договоренности с матками-маскулине у нас трое суток. Сие все, что я сумел согласовать с ними опосля столь резкого ухода Праджапати.
А ежели его великолепие не очнется в те трое суток? несогласно спросил главный дхисадж и мне сейчас захотелось его обнять и поцеловать, уж таким он был заботливым в отношении меня.
Тогда попробуем перенести дату принятия власти, неуверенно протянул Раджумкар Анга Змидра Тарх.
Но тут его перебил Камал Джаганатх, сначала фыркнув, а после со слышимым раздражением добавив:
Толды, вы, Ковин перестанете снабжать его диэнцефалон снотворным, и, мальчик просто проснется. Все! Толкование завершено
Завершилось, похоже, не только толкование, но выключился и сам звук, точно все дотоль бывшие около меня ушли или только (прав был Ананта Дэви) до меня вновь дотронулся Никаль, впрыснув снотворное, понеже я и уснул.
Глава двенадцатая
Проснувшись, и увидев над собой волнообразную поверхность матового, голубого фона, каковой испещряли сине-фиолетовые, серебристые нити, усеянные мельчайшими и тут разноцветными крохами света, я перво-наперво подумал, что подобно моему титулу нахожусь, где-то в небесах, а может даже за гранью его. И лежу на спине на рыхлом и мягком облаке или огромной туманности газа, вряд ли гиалоплазме. Впрочем, понимание того, что надо мной лишь матерчатый купол, и сам я покоюсь явственно на ложе, подвергло меня к тому, что я сел. И тотчас внимательно огляделся, абы и впрямь досель возлежал на широком четырехугольном одре, застеленном белой бархатной материей, на котором покоилось до десятка овально-вытянутых небольших и мягких валов. Две деревянные белые спинки ложа были украшены витиеватой резьбой и ярко белыми, голубыми и фиолетовыми драгоценными камнями, стыки оных инкрустированы серебристо-белыми с голубоватым отливом полосами из граивейя. На четырех, белых, ровных столбах поместившихся по углам спального места, и увитых сверху тонкими сьребряными стебельками с только, что распустившимися тончайшими листочками наблюдалась установленная кровля из нежной двухлицевой ткани, где на матовом, голубом фоне сине-фиолетовые, серебристые нити усеивали мельчайшие, разноцветные крохи света. Столбы, укрепленные меж собой брусьями, дополнительно венчались округлыми луковками из розово-фиолетового агаркашта.
И хотя сам просмотр скрывали спускающиеся с вершин брусьев, по четыре стороны от самого ложа, сине-голубые, матерчатые, шелковые завесы, по краю расшитые агаркаштом и граивейям, я видел, что нахожусь в прямоугольной и очень большой комнате. Оная имела высокий сводчатый потолок, украшенный дивной золтой резьбой, где переплетались отростки, побеги растений, ветви деревьев, увенчанных лопастными листьями и многолепестковыми цветами. На ровном полу, во всю комнату лежало мохнатое высоковорсистое перламутрово-белое полотно. Сами же три стены (ибо одна из них отсутствовала, очевидно, предоставляя возможность наблюдать происходящее вне помещения) были обтянуты бело-перламутровой тяжелой тканью с выполненными на них растительными узорами из сьребряных нитей с добавлением разнообразных по оттенку драгоценных камней, в виде длинных витых стеблей и крупных, пышных цветов. Двухстворчатые, широкие двери с арочным навершием, находящиеся напротив отсутствующей стены были также богато инкрустированы резьбой и самоцветными каменьями.