Папа всегда играет дольше, проворчал он. И кидает лучше. Ты кидаешь как девчонка.
Вот не надо, простонала Маргарет и, шутливо толкнув его, побежала к задней двери. Ты кидаешь, как шимпанзе.
А как вышло, что папу уволили? неожиданно спросил Кейси.
Маргарет моргнула. И остановилась. Вопрос застал ее врасплох.
Что?
Его бледное веснушчатое лицо посерьезнело.
Сама знаешь. В смысле за что? спросил он, явно испытывая неловкость.
Они с Кейси ни разу не поднимали этот вопрос все четыре недели, что папа проводил дома. Это было довольно странно, так как обычно они, будучи погодками, делились всеми мыслями без утайки.
То есть мы ведь для того сюда и переехали, чтобы он мог работать в Политехе [1], правильно? продолжал Кейси.
Ага. Ну его уволили, проговорила Маргарет, на всякий случай понизив голос до полушепота, чтобы папа не мог услышать.
Но почему? Лабораторию он, что ли, взорвал? усмехнулся Кейси. Мысль о том, что папа мог взорвать огромную университетскую лабораторию, его весьма позабавила.
Нет, ничего он не взрывал, ответила Маргарет и подергала себя за прядь темных волос. Ботаники так-то с растениями работают. Где им что-то взрывать.
Оба дружно рассмеялись.
Кейси вошел вслед за Маргарет в узкую полосу тени, отбрасываемой их низеньким домиком в стиле ранчо.
Я толком не знаю, что там случилось, продолжала Маргарет по-прежнему полушепотом, но я подслушала папин разговор по телефону. По-моему, он говорил с мистером Мартинесом. Это его начальник. Помнишь? Такой тихий дяденька, он еще приходил к нам на ужин в тот вечер, когда у нас гриль полыхнул.
Кейси кивнул.
Так это Мартинес папу уволил?
Возможно, прошептала Маргарет. Насколько я слышала, надо было что-то делать с растениями, которые папа вырастил, какие-то опыты пошли наперекосяк.
Но папа же у нас голова! с вызовом сказал Кейси, как будто Маргарет считала иначе. Если его опыты пошли наперекосяк, он бы знал, как их исправить.
Маргарет пожала плечами.
Это все, что мне известно, сказала она. Ну ладно, Кейси. Пошли домой. А то я сейчас помру от жажды! Она высунула язык и застонала, изображая крайнюю степень обезвоживания.
Ну ты и мерзота, сказал Кейси. Отворив сетчатую дверь, он рванулся вперед, чтобы войти в дом первым.
Кто мерзота? спросила стоявшая у кухонной раковины миссис Брюэр и повернулась им навстречу. Впрочем, не отвечай.
У мамы сегодня усталый вид, подумала Маргарет, обратив внимание на морщинки у глаз матери и первые проблески седины в ее густых волосах до плеч.
Терпеть не могу это дело, вздохнула миссис Брюэр, снова поворачиваясь к раковине.
А что ты делаешь? поинтересовался Кейси, открывая холодильник и доставая пакетик сока.
Креветки чищу.
Фу! воскликнула Маргарет.
Благодарю за поддержку, сухо отозвалась миссис Брюэр. Зазвонил телефон. Вытирая испачканные руки о полотенце, она поспешила взять трубку.
Маргарет тоже взяла себе пакетик сока, воткнула соломинку и вслед за Кейси вышла в переднюю. Подвальная дверь, обычно наглухо закрытая, когда доктор Брюэр работал внизу, сейчас была слегка приотворена.
Кейси уже хотел закрыть ее, но вдруг заколебался.
Айда вниз, поглядим, что там папа делает, предложил он.
Маргарет втянула через соломинку последние капли сока и смяла пакетик в руке:
Ну давай.
Она понимала, что отца наверняка не следует беспокоить, но любопытство взяло верх. Он трудился вот уже четыре недели. В подвал навезли всякого странного оборудования, светильников и множество видов растений. Отец проводил там дни напролет, по восемь-девять часов в сутки, занимаясь своими таинственными делами. И никому ничего не показывал.
Ага. Пойдем, сказала Маргарет. Как-никак, это и их дом тоже
Опять же, не исключено, что папа попросту ждет, когда они проявят интерес. Может, ему самому обидно, что они за все время так и не удосужились заглянуть к нему.
Маргарет открыла дверь, и они стали спускаться по узкой лестнице.
Эй, пап взволнованно позвал Кейси. Пап, можно нам посмотреть?
Они были уже на полпути вниз, когда отец неожиданно возник у подножия лестницы. Он сердито смотрел на них, в свете флуоресцентных ламп его кожа приобрела странный зеленоватый оттенок. Он держался за правую руку, и капли алой крови пятнали его белый лабораторный халат.