Голос матери звучал тревожно и испуганно.
Степан, одеваясь на ходу, выскочил на улицу, за две минуты добежал до кооперативных гаражей, выгнал машину и поехал к главной улице. К родителям нужно было ехать через весь город. К началу рабочего дня, в час пик, движение постоянно стопорилось. Хорошо зная город, Степан пару раз срезал углы, дважды проехал по узким пустым переулкам и только через сорок минут оказался в районе частной застройки. Большой дом родителей стоял на тихой, далекой от городского шума улице. Окраина города, и недалеко уже видны горы. Воздух здесь был намного чище, чем внизу в городе. Степан открыл своим ключом калитку и дверь в дом. В доме никого не было. В спальне родителей койка стояла разобранной. В кухне на столе стоял недопитый чай в гранёном стакане. Везде царил беспорядок. Выйдя на улицу, Степан прошёл к низкому забору, отделявшему усадьбу родителей от соседней. Кто-то возился в летней кухне. Степан крикнул:
Геннадий Сергеевич!
Из дверей кухни вышел невысокого роста пожилой человек. Он был одет в поношенные брюки и выцветшую до непонятного цвета майку.
Вы не знаете, где родители?
У твоего отца, по-видимому, инфаркт. Минут десять, как скорая отъехала. В центральную больницу повезли. Валентина Андреевна тоже с ними уехала.
Степан закрыл дом и поехал в больницу.
Мать сидела в коридоре перед палатой. Из палаты доносился приглушенный шум голосов.
Проверяют. По всей видимости, у него инфаркт, промокая слёзы платочком, проговорила мать.
Степан хотел войти в палату, но мать придержала его за руку.
Просили не беспокоить, пока полностью не обследуют.
Он сел на пластмассовый стул возле матери и прикрыл глаза. Своего отца Степан любил. Отец был в меру строг, сдержан в своих чувствах, раньше большей частью занятый на работе, он всё свободное время отдавал сыну. Работал он в обкоме, имел большие связи, и благодаря этому Степан без проблем поступил в университет, остался там же после учебы работать, защитил кандидатскую, стал доцентом. Отец помог и с кооперативной квартирой. Степан воспринимал помощь отца как должное. Разве мало было вокруг людей, которые умело использовали свои должности. Люди давно примирились с этим и даже тех, кто не мог использовать своё особое положение в своих целях, считали ненормальными. Поэтому и у Степана никогда не возникали вопросы: откуда богатство в доме, на какие средства куплена новая машина, почему они могут себе позволить два раза в год ездить в отпуск на море, как так получилось, что некоторые стоят годами в очереди на кооперативную квартиру, а он получил её в течение года, да ещё в самом престижном районе города, почему он остался после учёбы работать в университете и почему его карьера была так успешна? Степан об этом даже не задумывался, и если где-то в подсознании появлялась какая-нибудь вредная мысль, спрашивающая о совести, она вычеркивалась как ненужный балласт. Поэтому у отца и сына никогда не было конфликта, оба пользовались тем, что давала им жизнь и система, в полной мере. Только однажды между отцом и сыном возникло недоразумение. Степан привёл знакомить к родителям свою невесту. Узнав, что невестка немка, отец и мать вдруг замкнулись в себе и, проводив невесту, стали отговаривать сына от женитьбы. Это был первый случай, когда Степан ослушался отца. Он женился. Профсоюзная организация университета помогла с комнатой в семейном общежитии, хотя в доме у родителей было достаточно места. Но уже через год, когда родилась дочка, это недоразумение исчезло. Отец примирился с невесткой-немкой. Только мать продолжала настороженно относиться к ней. Скорее всего, считал Степан, из материнской ревности. Два года назад отца отправили на пенсию. Это произошло сразу после начала перестройки. Отец очень переживал, что его так беспардонно и неожиданно выпроводили на покой. Тогда у него и произошёл первый инфаркт. И вот теперь снова
Из палаты вышли врачи. Отец лежал на больничной койке весь обвешанный шлангами и кабелями. Справа от него стоял аппарат, на экране которого импульсивно пробегала зигзагообразная линия. Её скачок вниз и вверх посередине экрана сопровождался тонким и резким звуком, вызывающим в душе тревогу. Лицо отца было бледным, и руки безжизненно лежали поверх одеяла.
Сестра поправила пару проводов, идущих от груди отца к аппарату, и вышла. Мать подошла к нему, легонько и участливо погладила его руку. Он открыл глаза и устало посмотрел на неё.