Видали мы таких богов и богинь: сплошь шушера, маньяки двадцать первого века, которые, заполучив на халяву силу, утратили человечность и провозгласили себя великими.
Пантакль заработал на полную катушку, гнев подхлестывал, притупляя инстинкты самосохранения.
Ну, с Богом! На этот раз с настоящим Теперь не то что дверь, десяток взрослых мужиков не проблема.
Выламываю полотно, обдирая костяшки пальцев до крови. Сломанные чары трещат, но вреда не причиняют. Еще тридцать секунд не успею, помру. Вваливаюсь в прихожую, четко оценивая обстановку: прямо по курсу кухня, на столе бутылки с коньяком отмечал, мерзавец, собственную коронацию, в воздухе витает сильный перегар. Направо еще две комнаты. Тут же бросаюсь в зал и поскальзываюсь на бутылке! Нога предательски устремляется к потолку, а затылок, наоборот, к полу. Тело с грохотом принимает горизонтальное положение.
Из дальней части коридора, где находится зал, доносится хохот.
Я свирепею.
Я инженер Алексей Сказов, прошу сдаться без боя! фраза звучит так неубедительно, что я и сам не верю. Хотя с удовольствием прикончу тебя, ублюдок.
Ну, попробуй, инженер! Только пшикалку свою убери, не поможет.
Остается двадцать секунд
Не боится, значит, пистолета. Дело дрянь! Но дороги назад нет.
Пулей влетаю в зал и озираюсь в пустоте. Никого. Только огромная кроваво-алая пентаграмма на стене. Владимир Николаевич, словно призрак, неожиданно появляется сзади. Удар по голове напрочь лишает меня способности трезво соображать, отшвыривая в сторону, как тряпичную куклу. Будто и нет во мне восьмидесяти с лишним килограммов.
Опытного инженера обыграл пенсионер в резиновых тапочках, рваных тренировочных штанах и замусоленной майке Комично и невероятно стыдно!
Остается десять секунд. С трудом поднимаюсь на ноги. Слегка пошатывает, кажется, сейчас вырвет. Заработал сотряс, не иначе. Но силы еще есть. На один завершающий удар хватит.
Рывком бросаю себя к противнику, на ходу впустую щелкая пистолетом. Бесполезно. Пули отказываются лететь в цель. Зато кулак с наслаждением настигает челюсть. Владимир Николаевич слегка удивлен тем, что я смог подняться после такого удара, а потому стоит неподвижно, пока могучая сила не впечатывает его в потолок.
Сыплется штукатурка, противник вместе с ней оседает на пол.
Все кончено.
Остается ноль секунд.
Успел!
Пантакль перестает действовать. Подхожу к пентаграмме и яростно сдираю виниловые обои с цветочками, на которых она нарисована. Больше он не сможет колдовать. Никогда. Уж в этом никаких сомнений.
Направляю ствол пистолета в голову Владимира Николаевича. Резкий телефонный звонок возвращает к реальности: всеведущий Виталик даже за сотню километров чувствует, что я собираюсь сделать. Однако же он не может знать наверняка, как все случилось, верно? Верно.
И с этой мыслью я нажимаю на спусковой крючок.
Физические законы действуют во всю мощь пентаграммы-то больше нет. Пуля послушно выстреливает и ложится прямёхонько между глаз нерадивого мага.
Телефон умолкает.
Под ногами шуршит всяческий мусор: обертки от «Кит Ката», недоеденная шоколадка «Аленка», несколько банок «Ред Булла», ненавистная бутылка, на которой угораздило поскользнуться. Пинком отшвыриваю ее в сторону, та разбивается на множество осколков, ударившись о тупой угол стены. Выхожу на лестничную клетку и оглядываюсь: дверь, к сожалению, прикрыть не получится. Жильцы, когда придут в себя, обязательно заглянут и обнаружат убитого соседа. Шуму поднимется!
Ну и черт с ними.
Отправляюсь наверх по этажам. Найти бы сейчас родителей Никиты. Мать, конечно, будет в шоке, но самое страшное уже позади. Это главное.
Обезвредив оставшиеся ловушки их обнаружилось еще три, начинаю звонить в квартиры. Наконец мне открывают. Взрослый мужчина с трехдневной щетиной и заплывшими глазами.
Помощь нужна?
Он долго соображает, прежде чем неуверенно промямлить:
Н-н-нет
Вы знаете, в какой квартире проживают Афанасьевы?
Конечно, уже более внятно отвечает он, в сорок третьей.
ЧТО???
Ну да. Только Маринка сейчас в больнице. Там отец да сын, Никитка.
Внутри у меня все оборвалось.
Молнией проносится в голове поступивший запрос: обратилась женщина, просила проверить дом, звонила из больницы.
Кидаюсь вниз, забыв о всякой осторожности. Скорее, скорее проверить мальчика! Хотя пантакль больше и не дает сил, дверь подъезда с грохотом срывается с петель, когда я вываливаюсь на улицу. Дождь одержимо хлещет по лицу, вдалеке сверкает молния, раскатываясь тяжелыми ударами, над головой рокочет гром.