Лени обнимает книгу и засыпает. Снится Лени в эту ночь Леон всё ходит по кладбищу, задерживается у своей могилы, читает Шекспира. И словно бы ждёт: сейчас кто-то близкий отзовётся но никого рядом. Леон проходит сквозь ворота. А потом направляется в то кафе, где Бруно сказал, что Лени с Леоном похожи, садится за тот же столик. Не до конца допитая бутылка, оставленная Бруно. «Самые горькие капли на дне», говорит Леон, выпивает из горлышка и уходит.
***
Всё случилось накануне Пасхи. Фрау Фэнгер почитает этот праздник больше других, даже Рождество вызывает у неё меньшее волнение. Теперь уже, когда Леон не приезжает на Пасху, всё поменялось.
Мать и Лени ждали Леона. В тот день фрау Фэнгер хлопотала, как ни в какой другой, стараясь устроить всё лучшим образом, хотя и вообще всякий приезд Леона принимался торжественно.
Пять лет назад новое обстоятельство сломало традицию, вырвало из рук фрау Фэнгер многолетнее счастье радостного предчувствия, трепетного ожидания и веры, которые не могли не оправдаться.
Лени выглядывала по обычаю поминутно в окно, а фрау Фэнгер из кухни спрашивала: «Ну что, не идёт ещё?» И Лени отвечала: «Ну что ты, мама, сейчас только поезд подъехал», и кусала ногти, не замечая того, теребя занавеску, делала круг по квартире и снова выглядывала, потом входила в комнату Леона посмотреть, не оставила ли она случаем какой-нибудь улики о себе здесь, и отряхнуть от невидимой пыли приготовленный для Леона воскресный костюм. Когда всё это было проделано бог знает сколько раз и когда вопрос фрау Фэнгер прозвучал уже не дважды и не трижды, Лени наконец вскрикивает: «Идёт!» сбегает по ступеням во двор, едва не сбивает Леона с ног.
Но тогда вместо самого Леона телефонный звонок. Мама на глазах превращается в Лотову жену белеет, окаменевает, остаётся безмолвная, и глаза её лишаются живого огня. Сердце Лени срывается падает в пропасть, в которую она даже не успевает заглянуть. Лени не спрашивает, что случилось: не было другого ответа, кроме Леон. Но она смотрит в побелевшее лицо матери: мама? И та, не своей рукой поправляя седую причёску: «Я не очень поняла Они говорят, поезд»
А потом мучительная дорога; такси то застревает в потоке машин, то у колеса спускает шину; шофёр любезно просит пересесть в другое такси, не беря совсем платы. «Извините, фрау, неловко вышло». Но, к счастью, до больницы уже недалеко; Лени и фрау Фэнгер садятся в автобус. Едут бессловесные.
В кабинете врача, когда сообщают эту весть, Анне Фэнгер падает замертво, и ей вводят какое-то лекарство. Врач поправляет очки, смотрит на Лени: «Не было никакого шанса, фрёйлейн. Если вас это утешит, он не успел ничего осознать. Пару часов был в коме, никакой боли уже не чувствовал. В сознание не приходил». «Нас это не утешит, отвечает Лени. Но это, конечно, хорошо для брата. Перелететь отсюда прямиком туда, не поняв что к чему Не раздумывая над тем, что оставляет и что приобретёт. Это хорошо, не правда ли, доктор?»
Врач из тирады Лени делает свои выводы: «Вероятно, вам следует принять успокоительное, фрёйлейн?» «Думаете, поможет?» Врач собирается ответить, она опережает его: «Надолго? И какая доза подойдёт по крайней мере на десять лет вперёд? Или хотя бы на пять?»
Фрау Фэнгер оставляют в больнице до завтра Лени опасается за её сердце. А ещё той атмосферы, которая ждёт женщин, вернись они сегодня домой вдвоём. Что говорить? Что делать? Лени боится маминых слёз, маминого горя. Наконец, стен: они сгущают тягостное молчание и отражают каждый надрывный звук.
Лени бредёт по улицам нужно как-то убить время. Мысли одолевают, заверчивают, кружат, утяжеляют шаг, затягивают сугробами, или зыбучими песками, или болотами Но Лени стойкая. Она не боится мыслей. Только одна сейчас противно грызёт Леона нет. Это неверно. Нет равно нулю. Нет никогда не было, не существовало. Это ложь. Леон был: тридцать три года подряд, и двадцать лет Лени тому свидетель, каждый день, и вчера, и даже ещё сегодня Сегодня? Когда его нашли?.. Он существовал, и он останется с ней. И сегодня, и завтра, и столько, сколько она будет жить. Но каждый день без его взгляда, без его объятия, без его голоса Это невыносимо. Даже без возможности ожидания?.. Ещё чего! Она, Лени, будет ждать. Как всегда делала. Начиная с нынешнего дня сядет у окна, прилипнет к нему и будет ждать