Лени забегает в продуктовую лавку Фрица Мюллера, который уже собрался повесить на стеклянную дверь табличку с надписью «закрыто». Она кричит: «О нет-нет! Подождите, пожалуйста! Мне очень-очень нужно купить кое-что», а он раздражённо бурчит, что Пасха на носу, и его ждут дети и жена, а такие, как Лени, ни о чём не могут позаботиться заблаговременно.
«Ну хотите, я вас поцелую?» спрашивает Лени, стоя прямо перед Мюллером и глядя в его водянистые глаза. Он говорит ей: «Это только компенсация за моё беспокойство» и тянется пухлыми губами к лицу Лени. Она ловко уворачивается и укоряет его с язвительной усмешкой: «Бедный простодушный Фриц! Кто же думает об услаждении плоти накануне Пасхи!» «Ты сама предложила!» недоумевает покрасневший от стыда и досады бакалейщик. «Наклонитесь» шепчет Лени. И когда Фриц Мюллер опасливо, будто Лени могла отхватить ему ухо, наклоняется, она берёт его круглое и рыхлое, точно пирог тётушки Урсулы, лицо и целует дважды в одну и другую щёку. «Вы сказочно добры», говорит Лени и заходится смехом, глядя на дураковатую физиономию оторопевшего Мюллера. Сейчас он опомнится и станет сквернословить, но, пока не пришёл в себя, Лени быстренько хватает муку, масло и дрожжи для песочного теста. Когда бакалейщик, надувшись, идёт к кассе, Лени как ни в чём не бывало спрашивает: «Есть у вас лимон и цедра?..» Он достаёт у себя из-за спины лимон и кладёт на прилавок. «Цедра поставляется вместе с мякотью», мрачно замечает толстяк. Лени снова хохочет. Рассчитавшись, она поздравляет Мюллера с Кануном и желает ему большого семейного счастья.
Лени врывается в квартиру. Фрау Фэнгер недовольна: «Где тебя носило весь день? Ты заходила к дедушке?» Лени мычит в ответ, гремя посудой. «Мама, у нас ведь было лимонное варенье? У мерзкого Мюллера пустые полки». «Лени, не будь такой грубой! одёргивает фрау Фэнгер. Ведь это же наш сосед». Но тут же идёт в кухню, чтобы найти варенье.
«Стоит ли, Лени? вздыхает мать. Слишком поздно». Лени и сама чувствует, что руки её не хотят к мискам, масло и мука одним своим видом вызывают растерянность. «Леон всё равно не придёт, правда ведь?..» тихо говорит она и садится за обеденный стол. «Мама, я не могу Это нужно потому что традиция, да?.. Но я не могу» Фрау Фэнгер наклоняется над дочерью, гладит её волосы, приговаривает: «Всё когда-нибудь проходит Любая боль притупляется, уколы памяти перестают мучить, и раны уже не кровят» Слёзы льются по щекам Лени. Она ничего не отвечает, но внутри у неё горит: Леон моё вечное жало, вечная боль, вечная мука, вечная любовь, вечное ожидание Не хочу, чтобы проходило, притуплялось, заживало Боль дана мне вместо Леона
Мама, рассказывает Лени, я ходила по Небельфельду, я была везде, где мы бывали, я была тут и там, я входила в разные двери и выходила из разных, я смотрела в спины людей, я заглядывала им в лица Я пожимала их руки, целовала их щёки Мама Их так много Очень много И среди них нет только Леона Это так неправильно Они все будут праздновать Пасху Есть лимонных ягнят, шоколадных зайцев, искать с детьми красные яйца А нам что делать, мама?.. Ведь Леон не придёт Опять не придёт Мне надоели эти кануны, которые не приносят избавления
Фрау Фэнгер застывает рядом с дочерью, только её рука механически гладит и гладит плечи Лени. «Но ведь надо быть сильными Надо нести наш крест мужественно» говорит фрау Фэнгер без всякой интонации.
Лени встаёт, высвобождая свои плечи от материных рук. Я больше так не могу голос Лени решителен. Я пойду спать, говорит, не буди меня, пожалуйста. В церковь не пойду. Моя Пасха ещё не наступила.
Фрау Фэнгер хочет возразить Леон не одобрил бы этого поступка, но не смеет. Она убирает в холодильник размякшее масло, в шкаф муку и дрожжи. И только ярко-жёлтый лимон остаётся лежать посреди обеденного стола, на белоснежной скатерти.
Лени входит в комнату брата и, едва только видит подушку, вспоминает об апельсине, что подарил ей Суат: «в честь праздника вашего Бога». Через несколько секунд она возвращается в комнату с ярким плодом, кладёт его на подушку. Волшебный апельсин, Леон Я не стащила его и присаживается на краешек кровати, растерянная. Совершенно нечего делать, совершенно нечего
За окном густая темень, только редкие звёзды проглядывают сквозь облака. Лени смотрит в окно, поджидает что-нибудь: какую-нибудь точку опоры, знак, но там пустота, немота, неподвижность Лени сворачивается клубком, закрывает глаза, и апельсин скатывается к её животу.