Есть и другая легенда, её Лени любит больше всего.
Было это очень давно, так давно, что не сохранилось никаких свидетельств, только слова, носимые ветром, они застывают в тумане, ложатся с росой на дороги и трепещут в потрескавшихся от здешних ветров губах небельфельдских старух, когда те поют древние песни.
В соседнем Дармундештате решили женить молодого герцога. Был он собой хорош, искусный охотник и почтителен в обхождении с людьми разного сословия. Родители герцога позволили сыну, по его просьбе, самому сделать выбор и дали ему срок два года; по прошествии этого времени, не найдя себе достойной невесты, он должен был жениться на той, кого назначат ему старшие.
Молодой герцог объездил почти всю Германию и, когда во второй раз отцвели липы, уже был близок к отчаянию, потому что не находилось девушки достойного происхождения, доброго нрава и прекрасной лицом, а только такую готов он был принять в жёны. Но на исходе второго лета своего путешествия встретил он Гизелу. Жила эта девушка в богатом доме своих родителей, там, где стоит сейчас город Ханау. Ничего не имела Гизела против того, чтобы стать женой молодого герцога, но только не желала разлучаться со своим братом-близнецом Гензелем. Невеста уговаривала жениха взять в Дармундештат и Гензеля, герцог же наотрез отказался: было это совсем не в интересах знатного дома.
Неделю гостил молодой герцог у своих будущих родственников; ходил на охоту с Гензелем, скакал верхом по полям с Гизелой, втроём стреляли из лука кто дальше. По вечерам молодые люди слушали игру Гизелы на арфе. А когда жених удалялся в отведённые ему покои, Гизела пела грустные песни, подслушанные у крестьян, и Гензель ей подпевал.
Настала пора герцогу возвращаться домой, начинать приготовления к свадьбе. А когда прибыл однажды гонец, чтобы передать жених едет за невестой, Гизела спáла с лица, ничего не ела, дни напролёт молчала. Гензель уговаривал её поесть, обещая часто навещать сестру в новом доме. «Если я расстанусь с тобой, мой дорогой Гензель, только и отвечала ему Гизела, я сразу умру. Смотри, как мы похожи: одно лицо, одна кровь в нас течёт. Нет, не могу я уехать без тебя всё равно что надвое рассекут». Тут Гензель признался: он тоже не знает, как жить без Гизелы.
Вдвоём горевали они о предстоящем расставании, объезжая родные земли и вспоминая, как счастливы были здесь с самого рождения. И вот брат и сестра пришли на место, где детьми принесли друг другу клятву верности. Под раскидистым деревом, измученные многодневной тревогой, едва прикрыли веки, тут же перенеслись в царство Морфея и увидели один и тот же сон: как скачут на лошади прочь от дома, и скрывает их плотный туман. Проснувшись, Гензель и Гизела, теперь уже полные решимости, условились, чуть опустится ночь на землю, отправиться на поиски другой судьбы, которая не потребует от них разлуки.
Той же ночью, когда весь дом уснул, близнецы сели на лошадь и пустились в бегство. Не день и не два блуждали они по незнакомым дорогам, лошадь выбилась из сил и едва переставляла копыта. Долго шли брат и сестра, и вот густой туман в самом деле накрыл их: ни зги не видно, ни отдалённого шороха не ловит ухо. Они собрались уже лечь и умереть обнявшись, но вдруг услышали глухой звон показалась сначала колокольня, потом треугольный фронтон с круглым оконцем, наконец, выплыла сама церковь. В её стенах и укрылись изнурённые путники.
В церкви, рассказывают, встретил их старый священник или монах. Всей тайны Фрауенкирхе он пришельцам не выдал, кроме того что этот каменный оплот есть его, монаха, епитимья, и исполнил он эту епитимью, как обещал Богу. Гензель стал вторым священником Фрауенкирхе, приняв более приличествующее духовному лицу имя Иоганн. Это в его честь названа самая большая улица Небельфельда. Гизела же всегда была при нём, помогая во всех богоугодных делах. Через много-много лет похоронил Иоганн преподобную свою сестру Гизелу. Он молился о её душе сорок дней, а потом сам отправился на Небеса.
«О Леон! вскрикнула маленькая Лени, когда была досказана история неразлучных брата и сестры, мы ведь так же будем неразлучны? Ты никогда не отдашь меня никакому герцогу?» «Да, Лени! подтвердил Леон, никаких герцогов в нашем Небельфельде!» «И мы умрём друг за другом? Как Гензель и Гизела?» спросила с надеждой Лени. Леон задумался, а потом нараспев произнёс странное заклинание; этот шекспировский сонет теперь звучит как предречённая судьба: