Теперь ветер добавлял скорости. Ветер прогнал тяжёлый воздух, поставил на его место колья и копья. Ветер стрелял стрелами холодно, со всех четырёх сторон стрелял. Еремеев вышел на улицу с киосками. Улица была одинокой, хотя на ней было множество людей всё потому, что люди были одинокими. Ну кто же в такой холодный вечер будет разглядывать витрины киосков? Такое: развлечение; такое: одиночество.
Интересно, что такие вечера очень плохо запоминаются. Еремеев, друг наш, тоже неожиданно оказался один. Один на одной из тихих улиц. Вдруг рука. Кто-то взял его руку. Друг? Скорее подруга. Взяла и ничего не сказала. Но знала: наверняка можно. Шли долго, шли вместе, молчали. Фонари молчали, жёлтый свет молчал. Еремеев хотел сказать, что он почти пришёл и ему пора заворачивать, но промолчал. Рука в руке говорить нельзя.
У моста всё пропало. Приблизилась вода вновь и всё забрала. Точнее, прогнала. А ветер ей помог. Еремеев теперь шёл один. И был один на один с мостом. Нужно было его преодолеть для прогулки, а потом сразу домой. Сразу в тепло.
Ветер усилился, мост, казалось, удлинился. Стал длиннее того коридора, важнее круглого стола. Мост был интересным, но на нём снова не было ни одного друга Еремеева.
Вдруг кто-то появился. Друзья ли? Три силуэта стремительных, неузнаваемых. Куда они? Они к Еремееву, за Еремеевым. Теперь его взяли крепкие руки. Целых шесть рук грубых рук, тёмных. Сейчас бы вернуться к той руке, которая привела его сюда, к мосту.
Шесть рук не по-дружески взяли Еремеева, и ему нельзя было двинуться невозможно. Конец? Нет, ещё мгновенье вода ещё ближе. Мост всё дальше, земля, твердыня дальше, жизнь дальше. Воздух будто сопротивлялся, Еремеев летел. Вниз. И вот в низу самом удар, и больше ничего, никаких мыслей.
Нет, одна мысль где он, Еремеев? А он в автомобиле, по-прежнему. И воздух из открытого окна бьёт по нему. А он в автомобиле, едет туда же на площадь. Стало радостно и страшно. На предстоящую встречу Еремеев решил не ходить.
Снежная поляна
И грань, и света след
Геворг родился близ Кавказских гор. Самым ярким воспоминанием о его юности было происшествие на озере. Как раз тогда он столкнулся со странной гранью: с одной стороны этой грани была жизнь со смехом, с радостью от солнца, со стремлениями, с играми, с песнями весёлыми, а с другой стороны смерть. Они вошли в воду все вместе пять соседей. Геворг плавал плохо, но хотел быть первым в соревновании кто дальше. Он отплыл к середине озера к чёрной середине, беззвучной и вдруг почувствовал, что не может двигаться. Многое пролетело в мыслях Геворга, многое вылетело, ушло из его мыслей все лишние вопросы. Но родились два вопроса, которые были больше в десять тысяч раз больше всех предыдущих: что будет дальше и зачем это? Без пояснений, в такой изначальной форме. Геворга спас турецкий рыбак.
Геворг родился близ Кавказских гор, но всегда тяготился местом своего рождения, и поэтому, достигнув нужного возраста, уехал из дома родителей. Он по-прежнему был в атмосфере юности, вокруг него была юность внешним планом. Внутри же состояние перехода, поиска нужных ответов на ненужные вопросы. Или наоборот? Геворг пытался это определить, обращался к горным отшельникам, к священникам, к учителям, но вокруг них была юность, и внутри них в словах, в мыслях, в мотивах тоже. Геворг думал, что люди севера другие. Что так влияет солнце, природа, животные, быт всё расслабляет, обновляет постоянно и делает юным. Геворгу хотелось узнать твердь, мёрзлую землю, лёд, вьюгу И он поехал учиться на север. Учиться и вместе с этим работать.
Он поступил в институт и устроился работать сторожем. Было очень удобно маленький домик, почти будка, стал настоящим домом. Геворг занимался своими делами читал, конспектировал, писал, учил и попутно следил за порядком. Следить за порядком на самом деле приходилось мало: его сторожевой дом находился за чертой города, в большом, даже не огороженном забором поле. Кому принадлежало поле и зачем нужно было его охранять, Геворг не знал. Это заснеженное, вечно холодное поле было огромным белый океан, и казалось, что за ним кончается всё: город, страна, планета, жизнь. Горизонт был ровным, уходил далеко, края поля тоже. Только знающий человек мог понять, что справа, километров через десять, можно увидеть первые жилые и нежилые дома окраину города. Дорога упиралась в поле и дальше не шла. Смена Геворга начиналась вечером пятницы и заканчивалась утром понедельника. Остальное время он был в городе, учился. Он любил в воскресное утро выходить из своего сторожевого дома и смотреть вдаль на снежную поляну. Так он назвал это белое неясное пространство. А что, если на другом конце действительно всё кончается? Это очень интересовало Геворга, у него был мировоззренческий интерес самый опасный из всех интересов. Вдруг это поможет ответить на большие вопросы? Большое поле снежная поляна и большие вопросы.