Мы тебя за шиворот вытащим, забормотали вожатые.
Ага, а отмывать кто будет? Ну что ж, попробуем, сказал я и начал на уровне колена рыть лаз в неизвестность.
По моему предположению, расстояние между ямами было около метра. Вот уже дырка в тридцать сантиметров, сорок, пятьдесят, семьдесят. Земля стала мокрой. Я ткнул лопатой, и там вдруг заурчало, как в большом животе. Лопата пошла на меня. Я, как мартышка, развернулся, сделал два прыжка к краю ямы, подпрыгнул, ударил руками по земле и вылетел кульбитом из ямы. Мне показалось, что меня вынесла оттуда воздушная волна, потому что, когда я встал, яма была уже на две трети заполнена тем, в чем я, опоздай на секунду, мог искупаться. Процесс заполнения уже закончился.
А где лопата? спросил директор.
Сейчас достану, сказал я, и все расхохотались.
Таким образом, мой авторитет у работников пионерского лагеря рос. Рос он, этот авторитет, и у пионеров. В основном я снискал уважение у пацанов тем, что я очень много знал про Шерлока Холмса и его друга доктора Ватсона. Каждый вечер после отбоя я рассказывал им в течение часа очередную историю про Шерлока Холмса. Особенность этих историй была в том, что сам Конан Дойль часть из них, конечно бы, не вспомнил, потому что он их просто не писал. Я сочинял их прямо по ходу рассказа. Так было проще. Мои истории Конан Дойля были менее запутаны, но зато более динамичны. И это пацанам нравилось.
За несколько дней до окончания смены пришло известие от соседнего колхоза о том, что мальчишки из пионерского лагеря таскают из сада яблоки. Колхозный сад был настолько огромным, что просто удивительно, как это колхозные сторожа заметили воришек. То, что яблоки таскают, это было ясно, а вот пионеры из какого пионерского лагеря делают это, было не ясно. Поэтому руководство колхоза предупредило: будем ловить. Кому что ясно, а кому не ясно это их дело. А мне все стало ясно, поскольку ребята из первого отряда сразу же признались мне, что они это тоже делают.
Стоп, ребята! Это и так видно вся территория в яблочных огрызках. Так вот, больше не ходить. Помните, что сказал Остап Бендер? «Командовать парадом буду я.»
А когда?
Когда будем уезжать.
За день до отъезда я собрал самых старших, посоветовал, как расставить несколько человек «на атанде». Самых ловких назначить собирателями. Под откосом найти укромное место, куда складывать рюкзаки и мешки с яблоками. В назначенный час Х работа началась. За час схрон наполнился яблоками. Вечером они были перенесены на территорию пионерского лагеря. Все было тихо. Все участники получили килограмм по десять яблок. Угостили и вожатых. И только старшей воспитательнице не досталось.
А мне, а мне кто даст яблок, причитала она.
Я посоветовал главному исполнителю удовлетворить ее, вдруг возникшие, потребности. До сих пор вспоминаю эту историю и не могу себе простить. И не то, что организовал умыкновение 100150 килограмм яблок из колхозного сада все равно бы сгнили. Не могу себе простить то, что я, будучи ответственным воспитателем, государственным человеком, фактически руководил группой пацанов и преподнес им урок организации хищения. Правда, я сам тогда еще был пацан, и во мне не испарилась еще эта пацанячья бесшабаш-ность, воспитанная тяжелыми годами войны. Я бы забыл эту историю и не вспоминал о ней, если бы я лично спер эти яблоки, но я был учителем, и этого я себе простить не смогу никогда.
В этот последний вечер было приказано уложить пионеров спать и после отбоя собраться в столовой. Там состоялся прощальный банкет работников пионерского лагеря. Я в белых брюках, белой рубашке явился на банкет, как и все, в хорошем настроении. Директор произнес тост, и мы выпили водки. Потом директор произнес еще тост, и мы снова выпили водки. Я в те времена вообще почти не употреблял спиртное, а если и пил, то какое-нибудь красное, но не водку и не коньяк. После третьей стопки я пошел танцевать с женой директора, а, поскольку голова вдруг закружилась, ноги начали заплетаться, я нечаянно прислонил ее к стенке. После танца директор пригласил меня и секретаря райкома комсомола (вожатого 1-го отряда) к себе в кабинет. Там он вынул поллитровую бутылку коньяку и разлил в три стакана. Я, как солдат, залпом выпил этот стакан. Раньше я такое количество, естественно, не выпивал, тем более коньяку. Секретарь райкома начал пить и закашлялся.