Глафира Сергеевна и не знала, что ее возлюбленному Владимиру Ивановичу оставалось жить на этой грешной земле лишь считанные дни.
* * *Горелов Александр Петрович, чиновник по особым поручениям при губернском архиве, сидел в собственной столовой и пил утренний кофе со сливками и булками из кондитерской. Ему их подала горничная Матрена. Это была грузная пожилая женщина, служившая еще у его родной матушки и перешедшая к Александру Петровичу почти по наследству. Она была подслеповата и нерасторопна. И только сегодня нечаянно расплескала горячий кофе на белоснежную скатерть.
«Надо бы нашей Матрене на покой, раздраженно думал Александр Петрович. Третьего дня тарелку из голландского сервиза разбила, вчера мою сорочку сожгла утюгом. Надо бы отправить ее в деревню свой век со стариками доживать».
Супруга Александра Петровича, Татьяна Тарасовна, которая была старше его на десять лет, жила за границей и навещала мужа дважды в год, попутно наводя в доме собственные порядки. Всех хорошеньких женщин из прислуги она рассчитала и прогнала с глаз долой, оставив с Александром Петровичем рябую повариху и трех пожилых горничных.
Я итак закрываю глаза на ваши частые адюльтеры вне нашего дома, выговаривала она красавцу-мужу. Мне доносят о вас, бог знает что. Ваши бесконечные интрижки с актрисками, певичками, ваши походы в салоны к гулящим женщинам. Так хоть в доме моем я не позволю вам заниматься развратом. И на постелях моих вы не будете спать со своими любовницами.
Александр Петрович тяжко вздохнул, вспомнив стареющее и неприятное лицо собственной супруги, на которой он был женат по расчету.
«А как бы хорошо иметь и дома миленькую горничную, подумал он. Только где бы такую сыскать? Чтобы чистенькая была, улыбчивая и покладистая. Иногда так лень под вечер идти в бордель. Спать где попало. Мне бы дома пока Татьяна Тарасовна далеко. Пока приедет, пока разберется Нет, решительно надо поискать такую. Может, сводне какой дать задание?»
Не успел он подумать о предстоящем деле, как в глубине квартиры раздался звонок. Матрена пошла сама открывать дверь, так как дворецкого на месте не оказалось. Барин отослал его с утра в лавку за сигарами. Через минуту скрипнула дверь, и показалась Матренина голова в чепце:
Барин, там какой-то господин незнакомый. Вас спрашивает. Вы примете его?
Кто таков? шепотом, глазами спросил Александр Петрович.
На что Матрена только пожала полными плечами и в недоумении выпучила глаза.
Ладно, зови.
В комнату вошел незнакомый шатен с легкой рыжиной в бороде и шевелюре, одетый дорого, но строго, в изящную летнюю пару. Свою трость с золотым набалдашником и летнюю шляпу он оставил в прихожей огромной Гореловской квартиры.
Александр Петрович, здравствуйте! радостно воскликнул гость. Гулял мимо, дай думаю, зайду. Погодка нынче прекрасная стоит, небо безоблачное, что согласитесь, в наших дождливых краях такая редкость. Как встал с утра, так, не завтракая, и решил прогуляться. А уж на прогулке вспомнил о вашем приглашении и решил зайти-с.
Простите, чуть смущенно прервал радостный монолог гостя Горелов, Напомните мне, с кем имею честь, так сказать?
Ба, Александр Петрович, да неужто не помните?
Нет-с, еще сильнее покраснел хозяин и сосредоточенно задумался.
«Два дня тому назад я сильно нализался у князя В. Неужто я там познакомился с этим господином, а потом забыл?»
Мы у князя с вами познакомились?
Ну, наконец-то вспомнили! обрадовался гость и достал из кармана знакомую темно зеленую визитку Горелова. Вы же сами мне ее дали и пригласили быть в воскресенье у вас. Вы, право, так настаивали
Да-с? Горелов пожал плечами. Ах, простите, великодушно. Я много пил мадеры в тот день, а потом еще какие-то вина, наливки.
Да, князь всех нас славно угостил. Я тоже к утру с трудом обнаружил сам себя, по-свойски хохотнул посетитель и подмигнул Горелову темным зрачком хитрого глаза.
Ну, раз так, любезный, расслабился Александр Петрович, то если вам не трудно, напомните мне, как вас звать-величать?
Меня-то? казалось, что гость на секунду задумался. Зовите меня Викто́ром.
Помилуйте, что вот так-с? смутился хозяин.
Да-с.
А отчество?
Ну, зачем среди своих отчество? Мы тогда так славно с вами выпили на брудершафт и поклялись друг другу называться чуть ли не по имени.