Саша перевел все это добросовестно, и продолжал переводить бормотание адвоката насчет апелляции, но Джим уже не слушал. Пять лет! За что? За то, что не дал себя ограбить и зарезать?
Дабы дать выход своей обиде и разочарованию, Джим в одной длинной фразе подверг сомнению целомудрие и сексуальную ориентацию судьи, а также прокурора и адвоката, употребив при этом ненормативную лексику, как делал боцман Макнейл, после чего дал себя увести.
Судья жестом подозвал к себе Сашу и шепотом попросил перевести дословно, не смягчая ничего.
Саша, покраснев, перевел. Нечипоренко внимательно выслушал и разочарованно вздохнул:
Слабовато! Ничего нового
Гражданина Чернозадова судили на следующий день и дали двадцать пять лет.
Глава пятая
Поезд, постукивая колесами, вез Джима к месту отбывания наказания. Куда-то в Сибирь. Вместе с ним в зарешеченном купе ехал Леонтий Маркович и ещё шесть человек. Одним из них был директор продуктового магазина, осужденный за растрату, другой колхозник, утащивший два мешка зерна, дабы сквасить брагу, а третий работяга, в пьяном виде сильно избивший жену и тёщу. Остальные трое являлись ворами, в смысле, членами криминального сообщества, как объяснил Джиму Чернозадов. Они сразу принялись терроризировать и Джима, и Леонтия Марковича, и директора продмага, нагло попытавшись отнять их скудные припасы и вещи.
Так, быстренько: ты, Монархист, снимай клифт! И курево давай сюда тоже! А ты, Носатый, гони сюда колбасу и сало! Я нюхом чую, что у тебя есть! объявил Никеша, лидер тройки, состоявший в ранге «Честного Жулика», едва поезд отошел от платформы.
Остальные двое угрожающе придвинулись.
Леонтий Маркович жалобно пискнул. Директор продмага Щипачёв обреченно полез в свой чемоданчик.
Джим, поняв, что происходит, заступился за них, разбив Никеше нос и вывихнув палец Жухлому. Третий, Варнава, ретировался, изрыгая невнятные угрозы. На некоторое время в купе воцарился мир. Но уголовники все равно оставались опасными, поэтому Леонтий Маркович и директор бодрствовали, когда Джим спал. Работяга, у которого взять было нечего, держался сам по себе. Колхозник тоже.
На третий день, после неудачной попытки снова напасть на Джима, закончившейся новыми повреждениями организмов, блатные поняли, что с могучим иностранцем им не справиться.
Джим, тем не менее, держался настороже. Он уже начал немного понимать русский язык, благо противник употреблял его упрощенную, матерную версию, то-есть, всего три слова и их производные.
Слушай, Тиктак, обратился к нему Никеша, Давай договоримся: едем до зоны спокойно, без драки.
Почему ты называешь меня Тиктак?
Потому, что ты Тиктак и есть! Тики-тики, ха-ха! Как будильник!
Так Джим получил кличку. Ему это не понравилось, но он смирился, поняв, что в новом мире без этого, в смысле, без клички, не обойтись. Его кличка была ещё не самая обидная! Чернозадова, например, обозвали Монархистом, директора продмага Носатым, а работягу Сидорова Плюгавым. Колхозник Вальков получил кличку Сельпо.
Поезд, постукивая колесами на стыках рельс, ехал на восток. Стёкла, закрашенные серой краской, не позволяли любоваться пейзажем. Лишь солнце виднелось размытым пятном. По нему и ориентировались. Изредка поезд останавливался, как догадывался Джим, набрать воды и угля. Тогда конвой выходил из вагонов и строился в оцепление. Иногда стояли подолгу, и тогда заключенные страдали от невозможности посетить туалет. В туалет, кстати водили всего дважды в сутки утром и вечером.
А что, Лео, будет с нами, когда приедем?
Ой, будет паршиво! Скорее всего лесоповал. Это очень тяжело, отнимает все силы. Может быть, стройка. Это немного лучше Или прокладывать железную дорогу заставят грустно отозвался Леонтий Маркович.
А сибирские соляные копи? подозрительно поинтересовался Джим.
Глупости! Нет никаких соляных копей. Вот, урановые рудники есть.
А уран, это что?
Уран Начинка для атомной бомбы. От него излучение, превращающее людей в импотентов, а затем убивающее их в течение нескольких лет.
Джим впечатлился. Сделаться импотентом ему не хотелось категорически!
Я думаю, нам это не грозит. Мы едем в Сибирь, а урановые рудники в Казахстане, продолжил Леонтий Маркович, Но, это, конечно, не точно.
Джим задумался. Предстоящая работа на лесоповале или постройке железной дороге ему заранее не нравилась. В голове забрезжила мысль о побеге.