На дальнем краю ярмарки играл духовой оркестр, а чуть дальше, вдоль узкой дорожки, справа и слева от нее были высажены невысокие, тонкие стволы кустарника. Там готовилось какое-то представление. Взрослые кавалеристы на конях в военной форме выстроились вдоль дорожки. Один из них пришпорил коня и на скаку стал энергично направо и налево рубить саблей кустарник. Кусты разлетались в стороны, оставляя в земле столбики высотой в один метр.
Чего это они делают? спросил Пашка.
Учатся владеть саблей, ответил отец.
Это чтобы воевать?
Вот именно воевать.
А если будет война, ты тоже пойдешь воевать?
Все пойдут, Павлик, и я пойду, если будет надо.
Пашка задумался: «Зачем воевать? Почему эти взрослые не могут просто так, если уж очень хочется, поиграть в войну и разойтись?»
Калусели, калусели! затараторил Юрка, показывая туда, где ребятня крутилась на деревянных оленях, волках, конях и козликах.
На каруселях каталось все семейство. Пашка устроился верхом на коня и видел себя уже лихим кавалеристом, размахивая воображаемой саблей.
Этой осенью отец сколотил Пашке из фанеры небольшой ранец, раскрасил его, и восьмилетний Пашка шагнул через порог школы. Начались уроки. Чтение букваря, где по слогам надо было читать МА-МА, ПА-ПА, не составляло трудностей. Вскоре он уже бодро читал:
Идет бычок, качается,
вздыхает на ходу:
«Вот досточка кончается,
сейчас я упаду».
На рисунке действительно был нарисован бычок, который шел по доске, положенной поперек бревна. Бычок шел вверх, подходя к середине доски, туда, где доска под его тяжестью должна была опуститься на землю другим концом. «Ничего с ним не случится, решил Пашка, устоит».
По арифметике сложение и вычитание с использованием палочек. Пашка быстро усвоил эти премудрости и вскоре научился складывать и отнимать в уме. А вот по чистописанию было не все в порядке. Пашка держал в руках деревянную ручку с перышком номер восемьдесят шесть, макал это перышко в чернильницу-непроливашку и сосредоточенно выписывал в тетрадке палочки. При нажатии на перышко полоска чернил становилась шире, шире и потом неожиданно превращалась в кляксу. В результате страница в тетради была испещрена этими кляксами.
Молоденькая учительница, которая вела этот класс, хвалила Пашку за все уроки, кроме чистописания. После уроков она оставляла его вместе с такими же грязнулями и показывала, как надо писать. Написанные ее рукой черточки и закорючки выглядели произведением искусства. Когда ученики стали осваивать написание букв, выполнять задания учительницы стало еще труднее. Заглавная буква Д у Пашки получалась то с длинной петлей внизу, напоминающей вытянутую вперед кривую ногу, то с огромной, вытянутой вперед петлей вверху, напоминающей нависшую над буквой шляпу.
Поощряемый учительницей Пашка овладевал премудростями чистописания и, может быть, достиг бы на этом поприще совершенства, если бы зимой семья не переехала, теперь уже в Горький. Отец поступил работать начальником котельной на макаронной фабрике. Пашку родители устроили учиться в начальную школу военного клуба имени Фрунзе, принадлежащего Тобольским казармам. Те дети, чьи родители жили и работали в военном городке, переводились из этой школы для дальнейшей учебы в специальную школу-семилетку на территории этого городка «за каменной стеной». Остальные «чужие» дети должны были продолжать учебу в другой школе Ворошиловского района, которая находилась далеко от макаронки, на Караваихе.
Иногда круглое отверстие в металлической двери открывалось, и в нем появлялся равнодушный глаз очередного охранника или просто любопытствующего работника тюрьмы. Пашка отвлекался от воспоминаний и ждал, что будет. Но ничего не происходило. И Пашка снова проваливался в прошлое.
Летом 1941 года девятилетнего Пашку отправили в пионерский лагерь. Там было очень интересно. Например, там была война между белыми и синими. Отличались одни от других цветом повязок на левой руке. Надо было сорвать повязку у противника. Значит, убит. Пашка не ввязывался в драку, надеясь выполнить главную задачу упереть знамя из штаба противника. Когда он вместе с таким же «разведчиком» неожиданно появился в штабе, оказалось, что война уже закончена. Кто-то более шустрый спер знамя синих, за которых воевал Пашка.