Когда Пашка вернулся из пионерского лагеря домой, он понял, что война бывает более жесткой и опасной. На эту войну ушел отец, так и не попрощавшись с Пашкой. Его отправили куда-то на восток на подготовку, а зимой, когда его часть направлялась через Горький на запад и поезд был задержан на неопределенное время, он рискнул и неожиданно появился дома. Возвращался на вокзал ночью. Потом из письма семья узнала, что ему пришлось идти не по мосту (там задержат), а по молодому еще льду через Оку. Добрался.
Началась жизнь без отца.
Осенью Пашка ходил на картофельное поле с рюкзаком, собирая мелкую, недособранную картошку. Мать из нее пекла лепешки, добавляя небольшое количество муки.
Вскоре подошло время идти в школу. Первого сентября веселая ребятня расселась по партам на втором этаже клуба имени Фрунзе. В класс вошла учительница Ксения Александровна:
Здравствуйте, дети.
Здра-а-вствуйте, невпопад зашумели ученики.
Поздравляю вас с началом учебного года. Теперь вы уже второклассники. Будете изучать арифметику, русский язык, будете учиться писать, заниматься военным делом. У нас будут уроки пения, рисования.
Ксения Александровна была высокая, черноволосая и очень добрая женщина. Детвора с первых встреч привязалась к ней, как к маме. Уроки проходили очень интересно, и даже мальчишки с макаронки: Пашка, Васька Софронов, Арий Лихвор, Мишка Новиков не позволяли себе нарушать дисциплину во время уроков. Ксения Александровна водила учеников на сцену киноконцертного зала, где она играла на пианино, а школьники пели хором. Некоторые пели отдельно от хора. Особенно хороший голос был у Люды Скородумовой. Потом они занимали места в зале и смотрели кино: «Тимур и его команда», «Светлый путь», «Веселые ребята» и многие другие. Рисование у Пашки не получалось. Зато маршировать под команду Ивана Петровича, участника Гражданской войны, и ползать по-пластунски получалось лучше, чем у других мальчишек. Девчонки вообще были освобождены от таких уроков и бегали по стадиону в догонялки. Это у них называлось уроками физкультуры.
Прошлогодние мучения по чистописанию у Пашки кончились в основном потому, что Ксения Александровна разрешила пользоваться перышками, которые назывались скелетиками. На концах этих перышек небольшие миллиметровые шишечки, и они этими шишечками гладко скользят по бумаге, оставляя ровные линии букв.
После уроков скрытая в мальчишках энергия выходила наружу шумным гиканьем, и уже на лестнице любимым их развлечением было дернуть за кончик цветной ленточки, завязанной бантиком, на миниатюрной головке какой-нибудь девчонки. Бантик развязывался, освобождая уложенные в мудреные клубочки волосы, превращая девчонку из прекрасной принцессы в лохматое, обиженное и иногда рассвирепевшее создание.
Возвращаясь домой, макароновские облепляли со всех сторон стучащий на стыках рельсов трамвай и, уже подъезжая к макаронке, сыпались с него, как осенние яблоки с отяжелевшей плодами яблони.
По ночам участились налеты фашистских самолетов. Рядом с жилдомом, между откосом и Арзамасским шоссе, все было изрыто окопами. Несколько зенитных батарей разместились в непосредственной близости. Однажды ночью тишина взорвалась пронзительной сиреной, за которой последовала дробь артиллерийских залпов. Жилдом заходил ходуном от залпов орудий. Со стола посыпалась посуда. На этот раз мать работала в дневную смену и сейчас спала дома. Она наспех схватила кое-какую одежонку и потащила Юрку с Пашкой с пятого этажа в подвальное помещение, переоборудованное в бомбоубежище.
Соседи десяти коммунальных квартир забились в одну большую комнату. Сосредоточенные и побледневшие люди ждали, когда этот кошмар кончится. Привыкнуть к этому было трудно. Вдруг Пашка встал, удивленно посмотрел на ноги и сказал:
Мамк, это что это я надел?
Все повернули головы туда, куда глядел Пашка. А тот стоял, и вместо штанов на нем красовалась мамашина юбка. Не рассмеяться было невозможно. На душе у всех сразу полегчало.
Четвертого ноября до мальчишек дошло страшное сообщение. Во время бомбежки Мызинского района немецкий самолет сбросил бомбу на завод имени Ленина. Погибло много людей. Тут же решили ехать посмотреть. Три человека пристроились на буфере трамвая. Комфорт! Остальные разместились между вагонами, там, где два вагона состыковываются между собой. Это было излюбленное место мальчишек. Можно было бесстрашно показать язык, то одному кондуктору, то другому. Можно даже было показать кукиш контролеру. Самое устойчивое состояние, это когда одна нога стоит на выступе одного вагона, а другая на выступе второго. Под ногами пролетают километры. Трамвай позвякивает, подпрыгивая на стыках рельсов, при поворотах приходится перемещать одну ногу по выступу. Иначе ноги разъедутся. Страшновато только в первый раз. А потом, приноровившись, малец, да и взрослый, чувствуют себя комфортно. Главное бесплатно. Между вагонами гремят друг об друга два буфера, толстый электрошланг провисает на уровне живота. Есть за что уцепиться.