Как знать, возможно, темнота и была как раз одним из привычных элементов их естественного существования, подобно тому как нормальные люди предпочитают появляться на улицах при свете дня, однако в том, что при этом они руководствовались какими-то столь же темными, даже зловещими мотивами, у меня не оставалось ни малейших сомнений. И все же я совершенно не понимал, какую тактику действий должен теперь избрать.
В конце концов я решил направиться в библиотеку, в смутной надежде отыскать там хоть что-то, что могло бы натолкнуть меня на понимание всех этих загадочных и совершенно невероятных событий.
К сожалению, там меня ждало разочарование. Я просмотрел кучу всевозможных книг и иных публикаций, даже прочитал все, что стояло на книжных полках и относилось к личности Эдгара По и периоду его жизни в Провиденсе, и все же покинул библиотеку в таком же смятении и неведении, в котором несколькими часами раньше входил в нее.
Возможно, мне было просто на роду написано в ту же ночь вновь повстречаться с мистером Аланом. Я не мог с уверенностью сказать, остался ли мой визит в дом на холме совершенно незамеченным, тем более, что, как мне показалось, я действительно разглядел в одном из окон второго этажа чье-то лицо - во всяком случае встретил я его с довольно ощутимым трепетом в груди.
Однако, как вскоре выяснилось, мои опасения были совершенно безосновательными, поскольку когда я встретил его на Бенефит-стрит, в его словах и манерах не было ни малейшего намека на какие-то перемены, которые могли бы свидетельствовать о том, что ему стало известно о моем вторжении в его жилище. Я, правда, не забывал о его феноменальной способности при любых обстоятельствах сохранять полностью непроницаемое лицо, неизменно остававшееся точной копией хорошо знакомого мне выражения лица известного писателя, так как она могла скрывать какие угодно чувства, начиная от чувства юмора и кончая отвращением и даже гневом.
- Надеюсь, мистер Филипс, вы уже оправились от последствий нашего недавнего эксперимента, - проговорил он после обмена формальными приветствиями и любезностями.
- Абсолютно, - заверил я его, хотя это и не в полной мере соответствовало действительности. Правда, при этом я добавил что-то насчет сильного головокружения, чтобы хотя бы отчасти объяснить свое поведение, столь резко оборвавшее наш тогдашний опыт.
- Вам удалось познакомиться лишь с одним из внешних миров, - продолжал мистер Алан, - а подобных ему великое множество. Не менее ста тысяч. Жизнь не является неотъемлемым атрибутом одной лишь Земли, а кроме того, существовать она может отнюдь не только в человеческом обличье. На других планетах и звездах жизнь имеет совершенно иные формы, которые покажутся вам причудливыми и даже нелепыми, точно так же, как ваши показались бы нелепыми и странными для них.
На этот раз мистер Алан оказался на удивление разговорчивым. Было заметно, что, вне зависимости от того, верил ли я в то, что посчитал лишь некоей разновидностью галлюцинации, и продолжал считать таковой даже после пережитого мною в том таинственном доме на холме, говорил мой спутник с полной убежденностью в отстаиваемых им тезисах. О чужих мирах он вещал так, словно был детально знаком с ними. Временами в его словах слышалось неподдельное уважение к отдельным формам жизни, в первую очередь обладавшим уникальной способностью имитировать жизнь на тех планетах, где условия существования в наибольшей степени соответствовали их потребностям, и неустанному поиску которых они отдавали столько сил и времени.
- Но звезда, которую я видел, явно умирала, - проговорил я.
- Да, - совсем просто согласился он.
- И вы ее видели?
- Я ее видел, мистер Филипс.
Я слушал его и втайне испытывал некоторое облегчение.