Наверное, наши халтурщики так и поступили. Когда они вышли из пивной, то обнялись и двинулись в сторону Промки, базлая на весь Кпровский:
Реве та стогне Днипр широкий
Теперь такого представления быть не может, а все потому, что выбросили на свалку умный лозунг: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», заменив его какими-то агрессивными кричалками типа: «Москаляку на гиляку!»
В советские-то времена русские и украинцы были (или считались) братьями. Но потом украинского брата поразил коварный вирус и украинцы сказали: «Нет! Мы не братья. Мы от великих укров, а русские это голодранцы-кацапы от угро-финнов».
Пусть будет так. Но есть вопрос: «Если украинцы такие благородные. то почему они подпали под влияние галицких, у которых и вера, и песни. и одежда, и говор совершенно отличны о украинских стандартов?»
Это очень хорошо, что украинцы отошли от русских, что мы теперь не братья. Действительно, иметь таких родственников как-то и неудобно.
Даже Польша, совершенно беспринципная в вопросах русофобии, и та стала дистанцироваться от Украины.
Что же касается Шевченко, то в разные периоды отношение к нему было разное.
В сталинские-то времена Тараса Григорьевича чтили. Превозносили. Повсеместно его именем назывались улицы, площади, колхозы, театры, ВУЗы, железнодорожные станции и даже города. Устанавливались памятники. Его стихи переводились на все языки народов СССР. Общий тираж «Кобзаря» перевалил за 8 миллионов.
После сталинского барабанного боя уже в наше время нудно загнусили либеральные дуделки: « Шевченко был пьяница и непорядочный человек, его стихи, подправленные опытными литераторами, не выше среднего уровня».
Тем не менее, украинские националисты подняли образ Тараса как хоругвь, как символ борьбы с кацапами, москалями, ватниками.
Хотя Тарас вовсе не был русофобом. Он писал: «Нехай житом-пшеницею, як золотом покрита, не розмежованою останеться навіки од моря і до моря словянська земля».
Наверное укры воспринимают эти слова как наказ Шевченки, чтобы от моря и до моря была сплошная Украина.
СКРОМНОСТЬ НЕ УКРАШАЕТ
Какой это сладостный миг отпуск. Его ждешь целый год. А он действительно миг. Всего лишь две недели. Но зато какие яркие!
Лешка Барсуков открыл глаза и расцвел: на завод идти не надо. Отпуск!
Он вылез из под одеяла, оделся, сполоснулся и поскакал на Малый к пивному ларьку: кончились папиросы. Он принял маленькую пива, купил пачку «Красной звезды» и вернулся домой. Мама, уходя не работу, оставила ему на завтрак оладьи со сметаной и вареньем. Умяв оладьи, он стал думать, как правильно провести первый день отпуска.
Можно было поехать в Приморский парк Победы и на обширном песчаном пляже понежиться на солнце. Можно было у Тучкова, на лодочной станции взять лодку напрокат и по Ждановке спустится в Малую Невку, а по ней в залив, где воздух, простор и чайки. Можно было отправится в Петергоф и насладиться там видом фантастических фонтанов. Можно было все, но одному пользоваться этим всем не очень-то и хотелось, а все друзья и подруги были на работе.
Для начала решил Лешка сделать вылазку на Невский. Потолкаться, прогуляться, зайти в лавку художников и купить кой-какие краски, заглянуть в нотный магазин и порыться в скрипичных альбомах в поисках легких вещиц, доступных для исполнения их на мандолине, посетить фирменный магазин «Открытки», чтобы узнать не появились ли свежие открытки с видами Ленинграда (он их коллекционировал). Ну, а после завалиться в кафе «Восточное» и под коньяк и мороженное, которое там вкусненное, отметить начало отпуска.
Это сейчас с Петроградской до станции «Невский проспект» доезжаешь на метро за семь минут. А прежде на такое путешествие уходило полчаса, а то и больше. Но это Лешку не тяготило. Он сел на «тройку» и стал с удовольствием глазеть на дома на Кировском, на памятник «Стерегущему», на минареты мечети. Трамвай въехал на мост и открылись дворцы над Невой, стрелка Васильевского острова. Красотища! Мысленно Лешка поблагодарил Петра за то, что тот основал город в таком экстравагантном месте.
После памятника Суворову он сошел с трамвая, решив дальше идти пешком через Марсово поле. До войны поле называлось площадью Жертв революции. В центре его были захоронены люди, погибшие во время февральских событий и позже. Захоронение было оформлено сурово и монументально в виде квадрата, окруженного мощными стенами из гранитных блоков. На гранитных торцах в четырех проходах были выбиты надписи, сочиненные Луначарским. В центре некрополя и вдоль стен услаждали глаз красивые цветочные крумбы (сейчас все это выглядит более, чем скромно). Лешка прошел через поле, перешел мостик через Мойку и по Садовой, мимо Инженерного замка выкатился на Невский.