И в чатах запустили непонятки с секретностью и с разделением на то, кто на каких кораблях летит. Сначала это было неважно, типа, мы были просто люди с Земли человечество А теперь стали люди с разных кораблей. Дошло до того, что на «Цзы» перешли на китайский и отключили на своих серверах функцию перевода! Да ещё ввели пароли для входа на свои форумы с вопросами из китайской истории и литературы.
В общем, у нас решили не спешить с рассказом о второй земной зоне. А чтобы не привлекать внимание остальных кораблей, шныряя туда-обратно отправить вниз колонистов с грузовиками, протами и оборудованием. План был такой: когда закрепятся эти, добавить следующих. И опять затихнуть. Чем позже вскроется хитрость, тем лучше. И не ждать, пока сервисные юниты всё отстроят, а потом уже заселять людей сразу высылать полносоставную группу.
Когда на кораблях узнают о нашем открытии, они будут возмущаться, но что толку? Они тоже захотят жить там, тоже высадятся, но наши уже освоятся и будут на лучших местах. И кто нас упрекнёт, если «Зевс» и «Ганди» даже не советовались, кого включать в команду исследователей!
Высадиться решили сразу, как только закончится сезон дождей. А чтобы отвлечь другие корабли, на это же время назначили совместный сканнинг луны: на ней тоже были аномалии, но её обследовали мало.
Конечно же, я записалась в пионеры! Это было единственно возможное решение. По-честному, мне не было места на корабле. Я вообще была не с Земли! Я росла в тренировочном лагере, где только и слышала, что о будущей колонизации. И готовилась к ней каждый день. После первого прыжка, когда люди просыпались и понимали, что Земля уже всё, я не могла грустить с ними, потому что я никого не теряла. Мама моя умерла вскоре после моего рождения, и я её даже не помнила. А все мои близкие, друзья и знакомые все они были на кораблях Второй волны.
Если бы я осталась на «Альбейне», я бы вряд ли чего достигла. У меня не было особых талантов. И не было профессии, которая меня бы интересовала настолько, чтобы я стала учиться для неё. А вот колонисткой я стать хотела. В конце концов, это была моя судьба так чего теперь сомневаться?
Я уже была с прозрачным аккаунтом и белыми полосками на браслетах настоящая совершеннолетняя. И никто не мог мне запретить! Да и папа Джо тоже записался в первую группу. А чтобы приучить его и папу Саида к своей взрослости, я выбрала лететь в другом модуле. С папиной коллегой тётей Индрани, но всё равно.
На прощание папа Саид сказал:
Зоуи Александра Бергсон, там будет скучно, но ты справишься!
Папа Джо сказал:
Вот, опять мне с тобой нянчиться, пока другие гениальничают!
А потом они оба обняли меня. И стояли так долго-долго. Но я терпела и молчала. Мыслями я была уже там. Почти ничего и не запомнила из сборов и прощаний.
Планета была моим подарком. Я больше не хотела ждать. Я собиралась жить.
2. Водить свою машину
«В моём детстве все сами водили свои машины, рассказывала Сюльви, когда в терапевтической группе принимались обсуждать, какие древности кто помнит. Моя мама водила. И говорила, что мне надо немного подрасти, и тогда я тоже смогу. Но я не успела научиться».
Окружающие удивлялись: хотя в группе Сюльви была старше остальных, всё равно не получалось в полной мере осознать её возраст. И даже упоминание вождения не помогало скорее, наоборот, окончательно запутывало. Потому что слишком давно это было! Теперь только очень богатые могли позволить себе технику с рулём, да ещё на исследовательских вездеходах Марса сохранилось человеческое управление. Но в каждую машину, даже в реплики классических моделей прошлых веков, встраивали искусственный интеллект, чтобы перехватывать управление в любой сомнительной ситуации. О времени, когда пересаживались в авто без руля и водительского места, снимали исторические картины, но уже очень давно порулить можно было лишь в виртуальности
Эту терапевтическую группу собрали для того, чтобы «помочь людям старше семидесяти лет адаптироваться к тренировочному лагерю». Сюльви записалась в неё, потому что надо было записаться хоть куда-то, иначе консультанты замучают вопросами. И ходила на встречи с той же терпеливой покорностью, с какой всю свою долгую жизнь выполняла обязательный минимум социальных предписаний. Энергию она предпочитала тратить не на битвы с общепринятыми нормами, а на что-то более осмысленное и плодотворное.