Лариса опустила блюдце, вызвав тихое и приятное «дзыньк», и продолжала рассматривать Виктора в упор. Юноша забегал глазами по веснушкам на её лице, соображая, как изменить ситуацию:
Не переживайте, я его сейчас вылью.
Не надо, остановила Лариса, я полью этим чаем агератум. Дайте! она протянула руку.
Только на уроните, попросил Виктор, приподнявшись со стула. Лариса кивнула, взяла чашку двумя руками, медленно спустилась по ступеням террасы и пошла к синим «ёжикам», раскиданным повсюду в траве.
Как, говорите, их величают? бывший гандболист с интересом заглядывал за прозрачную дверь. Лариса на секунду оглянулась. Аспиранту стало неловко, он забормотал по-деловому: Запишу для Юрки. Он постоянно у вас тут по газону лазает, изучает, рассматривает, избегая смотреть на девушку, Виктор стянул зубами колпачок ручки, записал название цветка опять же на полях диссертации, и выдохнул: Ну и придумали: а-ге-ра-тум. Злобно как-то. А они такие милые.
Лариса опять обернулась, теперь быстро и с улыбкой:
Да? Правда? Вам нравятся? А папа был против. Сказал, что нет ничего лучше очарования и наивности наших васильков и ромашек, она стала гладить шарики руками. Виктор усмехнулся:
Во-во, Юрок то же самое говорит. А Стан спорит с ним, что все эти тропики, что там у вас, перед домом, с телегами и беседкой в придачу, полный кайф.
А вы что думаете?
8
Автобус со студентами тащился по просёлочным дорогам. После Луховиц плохой, но всё же асфальт, закончился, и теперь машину кидало из стороны в сторону на ухабах размытой земляной дороги, а вместе с ней кидало и мяло пассажиров. Песни под гитару после часа пути умолкли, студенты уткнулись в передние сиденья и старались пережить остаток поездки, кто как мог. В задней части автобуса горой возвышались сумки, занявшие пол и сиденья двух последних рядов. Попинко скрестил кисти на ручке своей корзины и бережно её придерживал. В проход она не уместилась, на заднем сиденье для неё места тоже не было, так что пришлось держать на руках, загораживая вид примостившимся сзади Ячеку и Сычёвой. Впрочем, они это неудобство не особо замечали, потому что всю дорогу не прекращали оживлённую беседу, перекрикивая шум мотора и радио водителя.
Как она его понимает? проворчала Кашина, уловив что-то про «плохой вестипаратный абуляр».
Значит, понимает, в глазах Масевич проскользнула улыбка. Михайлов рядом тоже улыбнулся.
Видишь, как разговаривают? Зубилина посмотрела на странную парочку. Интересно, Сычёва раскроет Ячеку тайну своего имени, как думаешь, Толик? Лена посмотрела на Кириллова. Он повернулся на голос Кашиной, но уставился на гимнастку. Кирьянов, заметив интерес друга, развернул соседа уверенным жестом:
Сядь нормально, а то стошнит. Водитель, вы что, решили показать нам навыки в слаломе? пробурчал Толик-старший после очередного виража автобуса.
Арбузопузый шофёр сдвинул прикуренную папиросу в угол рта и загоготал:
Чо, укачивает, народ? Эт щё ерунда! Тут хоть всё же сбитый путь: объехал яму и гони дальше. Вы б вот в Горький поездили, во Владимир Там даже основные путя после дождя трясина. Я одно время возил иностранных туристов, так сказать, по Золотому кольцу. Вот они радовались! Им это кольцо всем поперёк глотки вставало уже после пятидесяти первых километров. Зато экзотика! Одна поездка в пазике токо чо стоит, водитель пренебрежительно хмыкнул. Во понаделали транспорту для людей! Мой конь по сравнению с этими черепахами.
Шофёр по привычке кричал на весь салон, не убавляя громкость радио, и рассказывал байки, не поворачивая головы. «Конь» плёлся уже третий час, с трудом преодолевая ту сотню километров, что отделяла Малаховку от совхоза. Горобова, сморенная недосыпом и жарой, бившей сквозь тонкие шторки, задремала, но от голоса недовольно вскинулась:
Ладно, ладно, товарищ, вы на дорогу-то всё же смотрите! Не дрова везёте! И курите поменьше, у нас тут спортсмены едут, им дымом дышать вредно.
Бражник, поддерживая, тут же кивнул:
А уж животным ваши папироски вообще яд. Слышали же капля никотина убивает лошадь?
Гена лукаво подмигнул Цыганок:
Поняла?
Тю, так это ты не по адресу, гарный хлопец, протянула Света с улыбкой. Я даже не пробовала.
Час назад Гена предложил Свете спрятаться от палящего солнца за шторой у его окна: там, где сидели Цыганок и Маршал, ткань была так изношена, что жара, словно кипящее масло, текла в дыры. А прогнозы дождя, о которых сообщил в начале пути Попинко, не подтверждались: в небе висели редкие тучки, ветер дул слабый, солнце светило вовсю. Маршал пересела к Поповичу на сторону, противоположную солнечной. Стас Добров, сидевший перед штангистом, предложил Кашиной, страдающей от тряски, перебраться к нему и вытянуть ноги в проход. Теперь Ира-высотница ехала, как принцесса на троне поперёк салона и с подоткнутыми под спину вещами. Её ноги торчали в проходе, и Добров, при качке, то и дело хватал узкие щиколотки, возвращая их на свои колени. От такой заботы Кашина вскрикивала, тестируя реакцию ребят. Володя и Юра реагировали на это улыбками.