Хорошо, что стало светать (Коть совершенно замучился переводить дельфинью болтовню), на горизонте протянулась розовая полоса. Глаза Аргуса начали сами собой закрываться. Полусонный великан попросил передать дельфину, что созвездие «Дельфин» лучше всего наблюдать в сентябре. Но тот только хвостом вильнул и стремительно унёсся в светлеющую даль.
А теперь пришла пора тебя отблагодарить, Коть. Создать созвездие кота, прости, не могу, но знай, что есть на небе туманность «Кошачьей Лапки», которую я смастерил, наблюдая, как ты лапами машешь.
После этих слов Аргус заснул, и все его глаза-звёзды закрылись.
Какой лапки-то? Левой? Правой? Может задней какой? Толком сказать не мог! бухтел про себя Коть, но на самом деле, был очень доволен.
Мальчик завороженно выслушал рассказ кота и решил впредь относиться к процессу помывки конечностей, а также других частей тела более серьезно. Вдруг когда-нибудь в честь его ноги созвездие назовут, а она грязная!
Глава 4
Иногда мальчику снились кошмары. И даже присутствие кота рядом, вытянувшегося вдоль кровати или примостившегося в ногах, не спасало. Он все равно просыпался, звал маму, та прибегала, обнимала его, и часто оставалась с ними до утра.
В какой-то момент коту надоело эта мельтешня, тем более, что им втроем на кровати было довольно тесно, и мама все-время задевала ногой его хвост. А хвост кота, как известно, неприкосновенен.
И тогда Коть решил по ночам вообще не спать. Чтобы, как только мальчик начинал вскрикивать и метаться под одеялом, успеть подобраться к нему близко-близко, под самое ухо, и завести свою кошачью колыбельную: мурмурмурмурмур
Однажды утром мальчик спросил:
Как же круто я выспался, Коть! Это ты постарался?
Вот еще! фыркнул кот и потянулся, Я тут совсем ни при чем. Но я знаю, чьих лап это дело.
Чьих же?
На этом вопросе кот принялся топтаться по одеялу и, прикрыв золотой глаз, начал свой котий рассказ про чудовище с Юга.
Рассказ о горе Фудзи, властителе снов и кошачьем невезении
Говорят, что гора Фудзи в лучах заката прекрасна до слёз. Розовый свет стоит над склонами, воздух лёгок как акварель, и тонко-тонко шелестят на ветру невысокие травы.