Да и Кики не след завидовать: на обмане и воровстве далече не уедешь: даже в Лесе заповедном рано или поздно разоблачат и в Холодную избу посодют.
Завидовать можно тем, кто добрые дела делает. Вот если бы Горыныч писал о том, как летать учиться, или в крайнем случае аэроплощадки строить и лётные ангары! А Кащеюшка как средства вкладывать в строительство избушек на курячьих лапках не только мало, но и полногабаритных. Это было бы совсем другое нужное дело. Этому и позавидовать не грех!
Вот и прикинь любезный Читатель, пораскинь своей мозгой: конкуренция огромадная, пайды (то бишь выгоды) никакой, а нервов-то, нервов Вот я и решила: ухожу из Леса! Ухожу, и точка! Так что радуйся, разлюбезный мой, пока не передумала! Баба Яга натура коварная: обмануть всегда готовая. А что, тоже не лыком шита!
Колобковы-то вон как врут: ажно моя тарелочка волшебная с синей каёмочкой краснеть начинает от стыдобы, а яблочко наливное заикаться. А мне, Бабе Яге, сам Великий Сказочник народ, дозволение на то дал: ври, Яга, не сумлевайся. Кто умён тот итак поймёт, а уж коли нет На нет и суда нет
Скажешь: что-то больно долго Баба-Яга прощается? Говоришь: уходя уходи? Так должна же я обсказать что, зачем и почему? Я же не Василиса-Прекрасная дочурка моя, предательница, а Елена-Премудрая, хоть и в возрасте столь пикантном. Думаешь, что уже никому и не интересна? Ошибаешься, разлюбезный, я могу быть и молодой: моя вторая личность пока ещё в силе в укромном месте спрятана, меня дожидаючиись.
Нечасто я её пользую, чтобы не поизносить только по праздникам великим надеваю, но когда она на мне всё вокруг меняется, становится таким, как много-много десятилетий назад. И, как говорится душа распахивается для прекрасного, и всё вокруг становится светлым и добрым. Разве не так? Когда ты счастлив, или хотя бы доволен, то и вокруг все, если и не счастливы, то хотя бы довольны.
В Турцию што ли мотануть, на тёплом песочке понежится в видимости моей юной? Головы покружить Буратинам богатеньким, пошиковать на их ворованные миллионы, ведь всё равно они их без пользы растранжирят. А так хоть у меня память какая-то останется.
Нет, Турция этап пройденный. Где Ивашка побывал там уже делать нечего.
Ну и куда же тогда направить стопы свои? В Рим, Париж, Лондон, Вашингтон? Всё едино везде одно и то же: ложь, грязь, ненависть
Ну не на Луну же отлететь? Там эти Серенькие, невзрачные с глазами-блюдцами.
Ещё злобнее, ещё неприятнее, чем то, что тут на Земле-матушке.
Было бы возможно в прошлое отправилась, когда Лес наш заповедный, был чист и светел, как слеза младенца, когда даже самый последний шакал был всего лишь маленьким и милым щеночком, когда не было печалей, и даже солнышко было теплее и светлее.
Слышала я от Сороки-трещётки, что где-то за тридевять земель, в Тридевятом царстве, в Тридесятом государстве есть такой прибор, который в любое время и место любое отправить может. Только пути в это царство давно затеряны во времени и в пространстве заросли непроходимыми чащобами, завиты лианами толщиной в руку, оплетены паутинами крепкими.
След и этот вариант отпадает. А что остаётся? Может, кто и знает, только видать не я, хотя когда-то была Еленой-Премудрой Ох, уж эти годы, годы. Скачут они, как упряжка лошадей. И не догнать их, и не остановить
Ну, так уходить или нет, разлюбезные мои? В таком раздрае нонече баушка, что прямо и грех и слёзы А где слёзы там и уныние.
А так хочется чего-то светлого, доброго, широкого. Ну, ведь не все лохов сейчас мечтают разводить, и не все учат молодых тому, что в этой жизни всё нужно зубами и клыками выгрызать? Может потому и руки опускаются, когда смотришь вокруг и слушаешь досужих учителей, дорвавшихся до прессы.
Слыхала нонче от сороки-белобоки, что в соседних Лесах всё те же проблемы: Учителя-горлопаны, Пресса-продажная, Вожаки-лживые. Получается, что от себя не убежишь А от всех остальных убежать можно? Попытка, говорят не пытка. Хотя не уверена, что смогла донесть до тебя, читатель мой разлюбезный, все мои сомнения и страхи Итак: ухожу и точка?! И гори оно всё синем пламенем
г. Саратов.
11. 03. 2011 г.
4. Баба Яга за
Проснулась как-то утром Баба Яга на своей мягкой пуховой перине, потянулась так, что косточки все хрустнули, вставая на свои исконные места. Зевнула от уха до уха, прикрывая рот костлявой ладошкой, чтобы зуб единственный ненароком не выпал. Хотела уже ноги спустить с кровати, да забыла с какой ноги вставать. И так и этак примерялась не помнит и всё тут.