Ты слишком много противоречишь сам себе, это нормально в молодости, остановил Артёма священник. То ты в природе духовность ищешь, то уже в человеческой культуре. Церковь у тебя вдруг тираном становится, хотя за минуту до этого ты радовался, что никто её, Церковь, не слушает. Ничего мы не запрещаем. Хочешь грешить греши. Мы только мнение можем высказать. Запрещают в сектах, и то лишь думают, что запрещают, а на самом деле лишь страхом и унижением человека ещё дальше от истины уводят.
Ваша РПЦ самая главная секта, проворчал Артём. Скажите, святой отец, а в чём вот, например, по-вашему, я грешен? Так, навскидку.
Родителей не любишь, с ходу ответил отец Николай, которые жизнь на тебя положили.
Это неправда, Артём моргнул, я их люблю.
Дай Бог, чтобы я ошибался.
Отец Николай поднялся с сиденья, неспешно обошёл машину кругом и, вернувшись за руль, закрыл дверцу.
С Валеркой-то ничего, находите общий язык? Он посмотрел на Артёма прямым дружеским взглядом.
Да как нам не найти, сколько уж друг друга знаем, зевнув, ответил Артём. Он опять на мотоцикле своём гонять поехал, меня подбросил.
Алка с твоими родителями в Олимпийскую деревню, в магазин собиралась. Отец Николай положил пальцы на руль. Они уже уехали?
Женщины уехали, отец футбол смотрит.
С полминуты отец Николай молчал, глядя в одну точку. Артём понял: он смотрит на своё отражение в боковом зеркале. Затем священник оторвал от зарядки телефон, вышел из машины, сделал несколько шагов в сторону, словно хотел кому-то позвонить, но на деле лишь в течение минуты приглядывался к экрану, а после выключил его и вернулся на колею к Артёму:
Тебя до дома довезти?
Не-не, я на своих, спасибо, отвернулся Артём.
А, ну хорошо. Отец Николай неуверенно потянул ручку водительской дверцы.
Обратная дорога до посёлка, несмотря на добрые полтора километра, была ещё более лёгкой и быстрой, словно вдохновенный спор со священником дал Артёму новые силы. Возле КПП он с досадой подумал, что ему вряд ли откроют без пропуска и придётся звонить кому-то из хозяев. Но оказалось, Валера давно вернулся и предупредил охрану об Артёме.
Мотоцикл поповского сына стоял, скосившись на подножку, сбоку от гаража, неубранный. Артём почувствовал лёгкий укол стыда оттого, что Валера, по всей видимости, лишь ради него выезжал во второй раз.
Из окон первого этажа доносились звуки футбольной трансляции. Когда Артём вошёл внутрь, они хлынули навстречу с оглушительной мощью похоже, отец смотрел телевизор чуть ли не на предельной громкости.
Мудак, тихо выругался Артём и убежал по лестнице, преследуемый цунами стадионного рёва.
Он долго стоял посреди коридора второго этажа, чувствуя, как у него темнеет в глазах. Телевизор был уже далеко и не заглушал того, что происходило за запертой изнутри дверью. Очнувшись от первого приступа оцепенения, он стал сосредоточенно вслушиваться в сладострастные вздохи и постанывания Яны, дожидаясь мужского стона, хрипа или рычания. Дождался.
Зачем-то зажав рот ладонью, Артём с шумом бросился вниз по лестнице. В голове бледно проступили очертания террасы, на крышу которой выходило окно их с Яной спальни накануне, сидя в беседке, Артём хорошо запомнил вид дома из сада.
Он толкнул входную дверь. Слева от крыльца работал поливальный фонтанчик. Вокруг торчащей из лужайки железной трубки реял белёсый водяной диск. Не снимая сандалию и носок, Артём подставил ногу под воду, затем отнял и снова подставил, загипнотизированно наблюдая, как разламываются траектории струй. Ступню словно обволокло мокрым речным песком. Со вчерашнего вечера на голове не было бейсболки или панамы, но только сейчас он почувствовал, как жалит солнце, и чем холоднее становилось ноге, тем более сильный жар ударял в голову.
Из обсаженного туями альпинария Артём взял камень поменьше, сунул в карман шортов. Обошёл дом. Цепляясь за открытую фрамугу и водосточную трубу, взобрался на крышу террасы.
Тёмыч! Ты куда полез?! раздалось сзади.
На садовых качелях с ноутбуком на животе лежал Валера. Артём уставился на него, как на диво, упёршись руками и коленями в разогретую солнцем черепицу, но в этот раз быстро пришёл в себя, решительно повернулся к занавешенному окну и с размаху ударил камнем.
Твою мать, ты чё, сука, делаешь?! заорал Валера.