Стало у нас в моде хулить Родину, пренебрежительно отзываться о своей истории и мужестве предков.
И россиянам объясняют,
Что всех их надо «на ремни».
В Европе воздух загрязняют
Своим дыханьем они. Ю. бернадский
По сути уродливое и ужасающее своей вакханалией бесстыдства явление генетической мутации, потеря связи со своими историческими, национальными корнями: «И мерзко пакостная пошлость // Зубами мир на части рвет» Ю. Бернадский.
Как «злак земной», «мыслящий тростник», «беспомощное дитя», применяя тютчевскую лексику:
Предателей воронья стая
И мать готова клюнуть в глаз
Все, что нам дорого, ломают. Ю. Бернадский.
С «гоголевской слезинкой» в голосе, вопрошает поэт:
А мы? Прощаем подлецов,
Тех, что свободу понимают,
Как право нам плевать в лицо?
От иностранщины впадая
То в амнезию, то экстаз. Ю. Бернадский
Люди «манкурты», утратившие память о своем родстве, уважение к славному прошлому, выведенные Чингизом Айтматовым в увлекательном романе «И дольше века длится день»: «Повеление хозяина для манкурта было превыше всего. Для себя же, кроме еды и обносков, чтобы только не замерзнуть в степи, он ничего не требовал» Ч. Айтматов:
И вновь Иуды ринулись в вожди
И рвутся узы близких отношений,
Как после многочисленных измен
Все победил хватательный рефлекс Ю. Бернадский.
На историко нравственном, философском уровне, для Бернадского эти люди равнозначны людоедам, каннибалам, утоляющим только свое поганое ненасытное чрево и принципиально не познающих:
Память вечная герою,
что в бою огнем прошит
Был в аду и там, однако,
Он пощады не просил
Что постиг и что он понял,
Опален войны костром
Поднимал страну И поднял. Ю. Бернадский.
И понимает поэт, что они не одиноки и не вдовцы, что во множестве они: « им легионы» библ. И что его просьбу «То, что живы мы сегодня, //Помяни его добром» они не услышат, ибо «свет они называют тьмой». (из Библ.). Размножаются, как плесень, которая до времени не видна, плетет свои сети изначально в глубине шаткой душе молодости:
И скалить зубы «конь в пальто»,
Которому не стыдно
С презреньем о родной стороне
Злословить не стыдно. Ю. Бернадский.
Свою патологию ненависти, ущербность ума (синоним -«зомби») они проявляют агрессивно, публично, авторитарно считают Россию по аналогии с едким европейским цинизмом «вошью в навозе», оправдывая глумление над историческим великолепным наследием страны: «словом, шизо» (из Бернадского):
В речах запутанных у существа бесполого
Все трескотня одна, как будто дрелью в голову,
Слова пустые, как холодное дупло. Ю. Бернадский
С «манкуртами» поэту не по пути: «Любовь к отечеству микстурами не лечится» восклицает Бернадский.
Он и его герои, и реальные и созданные авторским воображением, ведут с ними борьбу, растирают в крошево и удаляют с лика России, как нездоровый гнилой прыщ:
Зарубками, как деды, по простому
Путь отмечаю, чтобы не заплутать
Чтобы любовь к отеческому дому,
Как завещанье, детям передать. Ю. Бернадский.
И не просто восклицание, а с в убеждением «в тайне русского загадочного духа», в самостоятельности и жизнестойкости России, разворачиваются строки:
Заразу этой вши тифозной
Здоровье нации сметет.
И верю, что не очень поздно,
Выздоровление придет. Ю. Бернадский.
И борьбу с «нищетой духа» и «смутой в умах», когда «душит темное начало» Бернадский видит, опираясь не ненависть, а взяв в помощники веру и призвав любовь. Он против девиза «на войне, как на войне», «оправдывая собственные страхи» (Бернадский):
Что нами Родина любима,
Мы доказали много раз.
Надежда в нас неистребима
И вечен прочности запас.
Пускай предатели в экстазе
Торопятся сдаваться в плен.
А чудо в том, что раз за разом,
Мы поднимаемся с колен. Ю. Бернадский
Через пелену гнусно извращенных суждений о исторической немощи России, виден характер подлинного славянофила, неистового защитника России в силу генетических, природных своих начал, «чистокровное порождение России»: