Далекая от религии и сионистских идей, до сих пор говорившая на иврите с акцентом и грубыми ошибками, порой смешная и нелепая в своей «русской» манере одеваться и со своим «советским» стилем поведения, я горячо и искренне полюбила Израиль. Смог ли полюбить эту страну и мой, вечно подшучивающий над матерью, сын? Я хотела спросить его об этом сегодня, но была рада, что не смогла.
Как хорошая мать, я два раза пыталась обучать его музыке. И оба раза неудачно.
Первый раз к нам домой пришел молодой учитель с органолой. Шурик увлеченно нажимал на клавиши, учитель с тоской разглядывал пейзаж за окном.
Пожалуйста, не отвлекайтесь, следите за инструментом, попросила я молодого человека. Пока Вы смотрели в окно, Шурик открутил половину кнопок.
Учитель ушел с урока, в одной руке неся органолу, а в другой мешочек с отвинченными частями. Больше он не приходил.
Эстафету по обучению музыке приняла опытная преподавательница из Киева.
-Какую мелодию ты хочешь разучить? сладким голосом спросила она, пытаясь вызвать у ребенка интерес к занятиям.
Я хочу играть гимн Израиля, «Атикву», четко ответил Шурик.
«Вырастила патриота», гордо подумала я.
Шурик, действительно, упорно занимался и, в конце концов, научился играть гимн
Как-то, хлопоча на кухне, я услышала мелодию «Атиквы», раздающуюся из детской. Боясь вспугнуть сына, я осторожно заглянула внутрь. Шурик стоял у органолы и играл мелодию гимна. На ковре были расставлены фигурки игрушечных футболистов. В центре развевался самодельный флаг.
Начинается первенство мира! гордо заявил Шурик, увидев меня.
Другие мелодии он разучивать отказался и патриотических чувств больше не проявлял.
«Армия полезна для мальчика, в ней вырастают настоящие мужчины», говорили мне знающие люди. Очень хотелось верить
Тихо открылась дверь. В квартиру зашел высокий красивый парень.
Почему ты еще не спишь? удивился он. Утром рано вставать. Разбуди меня полшестого. Мне надо сбрить бородку.
Я внимательно присмотрелась, но редкую щетинку на его лице назвать бородкой было нельзя при всем желании.
Спокойной ночи, Шурик, сказала я. У нас завтра трудный день
Параллельные миры
Инна влилась в наш дружный коллектив отдела экспорта матрасов фирмы Аминах сразу после праздника Песах, то есть весной. Буквально через два дня мы были посвящены во все подробности ее личной жизни. А жизнь ее крутилась вокруг сына Глеба.
Да, родила его позно. В молодости «была замужем за работой», а когда спохватилась, откладывать было уже нельзя. Пока с животом ходила, женщины останавливались, жалели « как же ты, голубушка, в таком возрасте залетела?» а я молодой себя чувствовала, счастливой. Родила на восьмом месяце, всего два сто. Но зато сейчас какой богатырь!
Инна любовно показывала на фоторгафии сына. Глеб смотрел с перекидного календаря (популярное изделие местной типографии), с монитора компьютора, с большой чашки подарок маме к дню рождения, с настольных часов, и, конечно же, с бесчисленных фотографий, висевших на стене.
Да у тебя в семье культ личности. Одобрительно смеялся наш начальник Шмулик, сам сумасшедший отец четверех дочек и сына.
Глеб страшно любит учиться, часто повторяла Инна. Не пропускает ни одного урока. Готовится к Техниону. «Мама, говорит, впереди только Технион, только Технион, о другом и не думаю».
Увлеченно рассказывая, Инна набирала номер домашнего телефона, обращаясь уже к своей маме:
Что Глебушка? Как, еще спит?! Буди, мама, буди! Да, я знаю, что уже двенадцать! Так и что! Пусть хоть на последнем уроке посидит!
Положив трубку, тут же меняла тон:
Да, на чем я остановилась? Технион, конечно, только Технион.
Инну никогда не смущало некоторое несоответствие ее рассказов и телефонных переговоров с семьей, невольными свидетелями которых мы были. Глеб существовал в ее представлении отдельно от реальной жизни. Это были параллельные миры, которые не пересекались.
Закончилась школа. Глеб призвался в Армию. Сменилась тематика рассказов, оставалась неизменной форма.
Глеб сказал: «Мама, я не боюсь никаких трудностей, я иду служить, Технион подождет». Он так серьезно настроен, так мотивирован. докладывала утром Инна.
И тут же по телефону:
Глебушка, ты завтракал? Вас кормили? Как не было хлеба? Так я скажу бабушке, пусть сухари насушит, как же без хлеба Что? Ах, не было свежего хлеба. Так что ж ты ел? Пять йогуртов? А разве дают пять йогуртов в одни руки? Как при чем здесь руки? Я не говорю глупости. Ты не понял.