была ещё истинной монахиней и потому подобная вольность будет тебе
прощена и отпущена, но, когда ты станешь настоящей монахиней подобное
ты совершить уже не сможешь, я имею в виду побег, это ведь грех,
смертный грех ты понимаешь меня?
Да, мать Эрминия, понимаю.
Так вот, ты, чтобы получить прощение свыше настоятельница подняла
обе руки кверху и закатила глаза, а потом три раза перекрестилась. -ты
должна кое что сделать и только после этого сможешь стать истинной
монахиней.
Хорошо. И что же мне надо сделать?
Об этом я извещу тебя чуть позже, но только ни с кем не говори о том,
что только что узнала. Поняла? Мне нужно ещё повидать твою сестру. Она где
сейчас?
На кухне. Сегодня мы с ней работаем там, но я я плохо себя
почувствовала и не пошла.
Если ты заболела, обратись к врачу, ты должна быть здоровой. Мать
Эрминия пристально посмотрела на Луизу и направилась к выходу. Приход да
и весь разговор с настоятельницей показался Луизе очень странным, она всё
никак не могла понять к чему монахиня клонит. Но расспрашивать её не
стала, всё равно ничего она не сказала бы. «А доктор молодец, не
выдала меня. Но это до поры до времени, когда живот станет заметен, не
скроешь уже ни от кого». Луиза прилегла, но продолжала думать о странном
визите настоятельницы.
Мать Эрминия прошла на кухню. Ещё издали она увидела как Элиза с
безучастным выражением лица, мыла котёл, подготавливая его для варки.
Настоятельница подошла к девушке и остановилась перед ней. Элиза, не
обращая внимания на неё, продолжала своё дело.
Элиза, отвлекись от чистки котла, мне надо с тобой поговорить. Пусть кто-то
другой дочистит и домоет его.
Хорошо. Как скажете. Покорно ответила Элиза и попросила рядом работающую
монахиню подменить её. Я слушаю вас. Вытирая руки о полотенце, Элиза
внимательно смотрела на монахиню.
Отойдём отсюда, чтобы нам не мешали. -Мать Эрминия повторила ей тоже
самое, что ранее сказала Луизе. То, что тебе придётся сделать, я сообщу тебе
позже. Но ты должна о нашем разговоре молчать. Ты поняла?
Я и так молчу целыми днями, мне ни с кем нет желания говорить. Я могу
идти?
Да. Иди и работай и молчи. Девушка отошла. Мать Эрминия, сравнивая
сестёр, заметила, что они и не так уж похожи, имея в виду их характеры.
Молчаливая Элиза вызывала у настоятельницы какое-то внутреннее напряжение,
она даже некомфортно чувствовала себя, общаясь с ней. Вот, Луиза таких
чувств в ней не вызывала, а эту девушку настоятельница даже где-то в
глубине своей души немного побаивалась. От Элизы исходила какая-то
непонятная сила и именно эта сила вызывала в настоятельнице робость в