Понесёт он злобный взгляд.
Не купить за деньги юность
На базаре, как товар.
И души девицы лунность
Не отдать тому, кто стар.
Слышишь дробный след лезгинки,
Рёв клаксонов у ворот?..
Про запретные картинки
У немого шепчет рот.
Заграничные авроры
С них взирают, обнажившись
Увози бесстыжих в горы,
На пророка положившись!..
Пусть тебе пророк поможет
Оживить сухую плоть!
И покуда зависть гложет,
Можешь к стенке приколоть
Заграничную Аврору,
Чтоб не злиться на своих,
И, насыпав денег гору,
Разделить их на двоих!..
Вспоминая ритм базара,
Запах перца, чеснока,
Дух крепчайшего навара,-
Сознавать, что жив пока.
Не сердись, старик, на юность!
Без неё умрёт базар,
Жизни пёстрой многоструйность
Отойдёт, как тьмы хазар,
Как пластинки в магазине,
Станет скучным белый свет,
Потускневший в спелой дыне,
Как в рабыне прошлых лет
Пусть хитро обводит оком
Лики новые абрек!..
Грудь, светящуюся соком!
Жизнь без хилых и калек!
1983 год.
* * *
Вот они огни аэродрома,
Промелькнули, словно светляки.
Полчаса и я в объятьях, дома.
Отчего же плачут старики?
В их глазах слились и боль и радость,
И во всем виновен только я.
Подкатила к горлу виноватость
И к душе задолженность моя.
Долго-долго я бродил по свету,
Отдавая восхищенье глаз
То алтайским высям, то Тибету,
Как влюбленный в горы верхолаз.
Но земля, что встретит спозаранку
Брызгами сирени у ворот,
Вывернет и душу наизнанку,
Когда мать, как в детстве позовет:
Витя! Что прекрасней и певучей
Слов ее, не вянущих как цвет!..
Сын! зовет отец, и я везучей
И сильней, чем весь наш белый свет.
Почему ж, родным пренебрегая,
Уходил я в тихий, ранний час
К синим высям горного Алтая,
К холодам, разъединявшим нас?
Потому, наверно, чтоб яснее
Край родной понять издалека
И потом, в объятиях пьянея,
Ощутить, как счастлива река,
Как безумно счастливы травинки
На родной отеческой земле
Не заманят более картинки,
Что пестреют в книгах на столе
Им сухим, бездушным, непонятно,
Почему к истокам воротившись,
Как на солнце, солнечные пятна,
Стыд на сердце выступил, родившись
И сконфужен встречею такою,
Я бодрюсь: «Да что же вы, я вот»
И слезу невольную рукою
Незаметно пусть не выдает.
До свадьбы заживет
Ударили в игре, из носа кровь течет.
А мать мне говорит: «До свадьбы заживет!»
До свадьбы далеко, и потому кричу,
А мама пристыдит. И слезы проглочу
До свадьбы заживет. И все уж зажило.
А ранит кто то вновь во мне созреет зло?
И память обожжет? И вызреет беда?
Нет. Выше всех обид людская доброта
Вот сын ушибся мой, глаза руками трет
А я ему:
Крепись, до свадьбы заживет!
1979 год
* * *
Тихо в доме, только слышен
В небе самолетный гул.
Тишиною он приближен,
Словно памятью аул.
Тот, в котором мы когда-то
Были счастливы с тобой,
Хоть и жили не богато,
Но богатые собой.
Сколько было в нас сокровищ,
Нераскрытых дум и тайн!
Как находок у становищ
В звездном свете, айналайн! *
Помню черный блеск агата
Жаждущих, горящих глаз
И тяжелый страх адата
С поцелуем в первый раз.
Помню шепот и угрозы,
И суровый лик отца -
Твоего, и наши слезы
От предчувствия конца
И преступное желанье -
Сжечь безжалостно аул
За слепое подражанье
Тем, кто Бога обманул
И издал адат жестокий,
А тем паче шариат -
Бессердечнейшие строки
В чем пред ними виноват?
Как вернусь, сочится рана,
Разрываясь об аул
Четки Толстый том Корана
В небе самолетный гул.
*айналайн моя дорогая (Прим. авт.).
Накануне
Стихи, написанные накануне 73-ей годовщины Великой Октябрьской социалистической революции.
* * *
Игольчатые звёзды хризантем,
Как символы октябрьского салюта,
Мне вспомнились сегодня почему-то,
И проявилось прошлое затем
Отец при галстуке, в картузе, молодой,
Я на его плече с флажком бумажным,
Над головами, словно над водой,
Плыву по морю праздника отважно.
Плыву по человеческим страстям,
Улыбкам, шуткам, разливанным флагам,
Машу флажком поднявшимся властям,