И чёрную, страшную плоть*
*Эти стихи были написаны после бомбардировки Грозного и гибели многих моих теперь уже бывших знакомых и друзей жителей этого города.. В ту пору я ничего не знал и не мог узнать, как ни пытался, остался ли в живых находившийся в те дни в Грозном и мой сын. Слава Богу, он остался жив. Физически. Душа его всё равно пострадала. И этого теперь никак не изменить! А Борис
Николаевич так и не покаялся за все злодеяния, совершённые в Чечне. Можно, конечно, долго и много оправдываться и ссылаться на обстоятельства и сложившуюся к тому времени ситуацию. Но, как ни оправдывайся, а перед Богом ответить придётся. Погубленных жизней уже не вернешь!
Ночь в горах
Вспыхнула ветка сирени
Молнией резкою в раме
Встав, как ходжа на колени,
Кланялся гром над горами,
Бился о скалы с размаху,
И проклинал иноверцев,
Белого ливня рубаху
Рвал вместе с кожей и сердцем.
Стены качались от грома,
Стёкла дрожали от страха
В доме угрюмого гнома,
Стол освещался как плаха.
Было нервозно и жутко, -
Пахло слезами и кровью
Горец ворочался чутко,
Бурку тянул к изголовью.
Верный кинжал под рукой
Трогал не спавшей ладонью,
Крепкой дышал аракой
Во тьму, словно в душу воронью
Грозный хозяин за стенкой
Что-то шептал про расплату
С высохшей, древней чеченкой,
Стихшему вторя раскату
В чётках старинного рода -
Каплей янтарной обида
За униженье народа
И извиненье для вида
Щурился в рамочке Сталин,
Равный, поди, только Богу,
Глядя с усмешкой, как Каин,
На грозовую дорогу.
Чёрная метка сирени
Вспыхнула молнией в раме, -
Страхом, пронзившим коренья
И облака над горами.
Шамиль
Вдалеке от Кавказа,
За тысячи миль,
У священного камня
Молился Шамиль.
Бритый череп
На солнце арабском блестел,
Прогибалась спина
И бешмет шелестел
Что просил у Аллаха
В пустыне Шамиль,
Прошагавший паломником
Тысячи миль?
Знают чёрный валун
И горячий песок
Да узнавший имама
Калужский лесок,
Где молился Аллаху
Мятежный имам,
Завещавший возмездие
Страшное нам,
За свободу, распятую
В Чёрных горах,
За бесчестие горцев
На вражьих пирах
Но беззлобную песню
Поёт мне зурна
Звук печали растёт,
Как росток из зерна.
Всё насквозь пробивает
Упрямый росток,
А пробьётся, и нежный
Раскроет листок.
Так и горец,
Судьбу одолевший душой,
Вдруг наполнится нежностью
Дружбы большой.
И откроет дорогу
Навстречу друзьям
Без ухабов коварных
И мстительных ям
Не напрасно в пустыне
Молился Шамиль,
От родного Кавказа
За тысячи миль!..
И недаром о братстве
Вещал Магомет
До того за суровую
Тысячу лет
Сердцем друга и брата
Написан Коран,
А не кровью из старых,
Открывшихся ран.
Не отмщения просит
Бессмертный имам,
А прощения всем,
Заблудившимся нам.
Милосердны и Бог, и Великий Аллах
В светлых мыслях, словах
И бессмертных делах!
Стихи о грозненском базаре
Груди дынь раскрыты настежь,
Бьёт по сердцу аромат
Ты глаза свои не застишь,
Смотришь впрямь, как Азамат *.
И хитро обводишь оком,
Как неистовый абрек,
Грудь, светящуюся соком
Рядом с хилостью калек.
Ты хитро обводишь оком,
И вонзаешь в мякоть нож, -
Чтоб напившись сладким соком,
Утолить желаний дрожь
Но они растут, как горы, -
Только бросит нежный взгляд
Та, что с обликом Авроры
Забрела в торговый ряд
Погляди, как рдеют щёки!
Как агаты глаз горят! -
Бьют под сердце биотоки!
Губы что-то говорят
Хороша! кивнёт на дыню
С явной завистью старик,
Что вот-вот по тьму-пустыню
Зашагает напрямик.
Хороша! Старик лукавый,
Проходи, не ворожи,
Как последний пёс плюгавый,
Над нектаром не дрожи! -
Хочешь ты сказать, но только
Поворачиваешь взор:
И ему глазами, колко -
Проходи скорее, вор!..
Не тебе глазами, старый,
Грудь такой красотки есть!
Знаешь сам, что ей не пара
И твоя нелепа лесть.
А характер у абрека,
Как залётная гроза. -
Проходи, базар не Мекка,
На Аврор не пяль глаза!..
И вдоль ряда дынь, торговок,
Затаив бессильный яд,
Озираясь на плутовок,
Понесёт он злобный взгляд.