Николай Васильевич нахмурился, хотел что-то сказать, но ничего не сказал, а кажется, слезу смахнул со своего лица. Или мне так показалось. А потом он вовсе исчез. Я зову его, а он не отвечает. Мне так обидно стало.
Тут меня кто-то толкает в плечо. Я открываю глаза, а передо мной стоят те два молодца, одинакового лица.
Пошли с нами, президент нашелся.
Не верю
Не верю я женщинам! Все в них наигранно, искусственно, каждый шаг свой они рассчитывают с тем, чтобы извлечь максимальную выгоду, сказал Петя Куркин.
Чем это они так не угодили тебе? поинтересовался Иван Недайвода.
Да потому что кинули меня сегодня на базаре, как последнего лоха.
С этого места и поподробней.
Налей мне, никак не могу успокоиться.
Это мы сейчас мигом. Иван торопливо выполнил пожелания друга. Тот залпом опрокинул стакан.
Ах, ядреная у тебя самогонка, Петя. Поделись секретом, из чего ты её делаешь?
Никакого секрета тут нет. Видел же ты у меня сад?
Видел. Хороший сад.
Так вот упадут у меня спелые абрикосы, я их не выбрасываю на мусор, а бросаю в большую бочку. Через время они заиграют, а я туда добавляю сливы, яблока, груши, которые спелыми падают с дерева. Всё это тщательно перемешиваю, и дней десять оно у меня бродит, после чего получается отличная бражка. А дальше, как говорится, дело техники.
Да, процесс замечательный и продукт получается высшего качества.
Может еще.
Нет, спасибо, дай передохнуть.
Главное в этом процессе, что у меня никакой фрукт не пропадает.
Так о чем это я говорил?
О женщинах говорил ты что-то.
Да, о женщинах. Петр напряг память, согнал морщины на лице. Никогда не мог подумать, что они способны на такую подлость.
Что ты тянешь кота за хвоста, давай рассказывай.
Даже неудобно такое говорить, люди смеяться будут.
Я никому не расскажу, вот тебе крест. Иван перекрестился несколько раз.
Смотри ж только никому.
Могила.
Так вот поехал я сегодня черешню продавать. Ты же знаешь, какая у меня черешня "Воловое сердце"?
Конечно, знаю. Ты же мне на прошлой недели дал её попробывать. Вкусные вишни, малая моя, не могла оторваться. Я боялся, что с ней плохо будет.
С чего бы это ей плохо было? Я ведь химикатами дерево не обрабатывал.
Да, потому что много кушала. Но всё нормально прошло. Ну, что же дальше было?
Говорю ж тебе, что повез на базар черешню целый прицеп нагрузил. Продаю я, значит, черешню. Торговля так себе была, но товар покупали. И тут ко мне подходит женщина Ну, такая красивая. Всё при ней, одета с иголочки, прическа сделана хорошо. Словом, такую красавицу можно только по телевизору увидеть. Спросила она у меня, почем у меня товар, а у меня сердце едва не выскочит, такого туману она напустила. Ответил я ей, а она мне.
Свесь мне килограммчик, только вон с того ящика, что на верху. встает она на подножку прицепа и показывает мне понравившийся ящик. А я смотрю туда, и ничего не вижу, ибо юбчонка у неё задралась, а под ней ничего темный лес. Бермудский, короче, треугольник во всей красе. Понятное дело, что кровь у меня заиграла от такого видения, хотя у меня была жена, я не мальчик, но разволновался, как школьник, который увидел запретный плод. Помню, как в школе, нас ребята из города, они всегда были продвинуты в этом деле, научили заглядывать под юбки школьницам. В ботинок вставляли зеркальце маленькое, и свою ногу девушкам между ног ставили. Любопытно было, что там да как. Взрослели детки.
Так один у нас был Иванушка-дурачок, так он целое трюмо примостил на ботинок. Девушки, конечно, его разоблачили и пожаловались директору, который всем тогда сделал большую лекцию на этическую тему. Да, славное было время. Прошло. Нет, уже того Вани. Попал он на Чернобыль. Ведь не было у него за кого спрятаться: ни богатых родителей, ни знакомств нужных, ни кучи детей. А страна сказала: "Надо". И он пошел. Налей еще своей плодоягодной продукции.
Петр сказал: "Земля ему пухом", и выпил залпом.
Вот такие они герои. Простые незаметные. Они просто выполняют свою работу.
У Петра аж слеза поступила.
Вот, кстати, вспомнил. Жил у нас в селе такой незаметный мужчина, невысокого роста, худощавый, всегда помнил я его в рабочей одежде и сапогах ходил. А потом праздник какой-то был. В клубе народа собралось, негде яблоку упасть. Все при регалиях своих, при параде. Открывает собрание представитель военкомата, и вызывает на сцену того мужчину , кажется, Виктор Александрович, его звали. Вышел он на сцену, а у него вся грудь в орденах. Да все боевые, заслуженные, не те что на юбилеи дарят. Наши-то ветераны, которые привыкли по президиумам сидеть, да воспоминаниями делиться так и сникли как-то. А вызвали-то того мужчину затем, чтобы награду вручить, как говорится, нашла награда героя. Не помню точно, какая медаль была, то ли за освобождения Польши или Венгрии. Вот такие-то они герои.