А когда установят точный диагноз? спрашиваю его.
В течение недели. Дней через пять семь все будет ясно.
Вот те раз, думаю, вот так быстренько! На мои опасенческие вопросы врач ответил:
Заражение здесь исключено: мойте почаще руки, а где поместить решат в отделении.
Если мытье рук гарантия от инфекций, говорю я, можете отпускать меня сразу! Не было случая, чтобы я позабыл вымыть руки.
Надо остаться, не соглашается он. Если вас сюда привезли с подозрением, кто же возьмет ответственность на себя отпустить без проверки?
Ничего не скажешь логично.
Он позвал мужика санитара и велел отвести меня в отделение.
Ну, Семин! Ну, ты воще! воскликнул здесь Петин. Тебя, как безвольного, прямо к яме толкают!
И столкнут! Я чувствую! подхватил эту мысль Николай Васильевич. Как сговорились!.. Я часто думаю: нет ли здесь умысла? Да нет, не должно: и врачи разные, и клиники Да и причины, кажется, нет никому ни разу плохого не делал. Глупо усматривать преднамеренность, а все же Что-то все-таки есть
Есть то, что все мы везде одинаковы, вмешался снабженец, оттрубил кое-как свое рабочее время и баста! Везде сейчас так! Зарплата идет за присутствие на работе, а не за работу!.. Ну, ладно, дальше, что было? Рассказывай!..
А дальше так Пошел я, значит, с мужиком в отделение. Это в этом же здании, на втором этаже. Он передал меня дежурной сестре, врачей уже не было вечер; она посмотрела в какие-то записи и говорит мне: «Пошли в седьмой бокс». Пошли. В коридоре ни человечка, на дверях снаружи задвижки, как в тюрьмах. Она одну отворила, и мы вошли в комнату. Меня сразу поразил запах спертый, вонючий. Окна все позаклеены уже к зиме приготовились.
В комнате четверо пацанов. Играют за столом в карты. Стол не нормальный низкий, широкий, похож на топчан. С краю под ним банки с мочой и калом: для анализов, вероятно, только почему еще не забрали?.. В этой же комнате, почти в центре, был унитаз, рядом умывальная раковина, за ней снова топчан и раздвижная ширма это, как я потом уже понял, для клизм.
Картежники были голы до пояса, и все как из бронзы отлиты.
Сестра ведет меня дальше там еще одна комната, на восемь кроватей. В ней трое ребят. Двое, тоже бронзовых, сидят на кроватях и чего-то жуют. Третий спит под не свежей простынкой.
Сестра показала мне на кровать, буркнула: «Располагайся» и ушла. Я слышал, как на двери лязгнула задвижка. Все быстро так обернулось, я только спросил: «Почему запирают?» Сейчас понимаю смешно!
А как же, отвечает мне с кровати один, чтобы не выскочили. Инфекция.
Быстро порасспросив ребят, я понял, что попал не в какое-то там провизорное отделение, а в самую гущу заразы, в палату с самыми настоящими гепатитчиками. Они школьники. Работали, как сейчас мы, в колхозе, и заразились пили сырую воду.
Я тут же начал ломиться в дверь из этого бокса. Пацаны бросили карты и испуганно уставились на меня. На грохот кто-то подошел к двери с той стороны и спрашивает: «Чего тебе?»
Вы ошиблись! кричу. Меня надо в провизорное отделение, а вы меня прямо к больным! Я здоровый! Я здесь заражусь!
В панике я кричал еще что-то.
Не заразишься, сказали за дверью. Не целоваться же с ними ты будешь. Никаких провозорных палат у нас нет. Больным едва места хватает Брось шуметь, говорю!.. Завтра будет врач, с ним и решай свой вопрос!
Ребятишки тоже стали меня успокаивать: «Ты, дядя, не бойся, ты не первый здесь так: пока мы лежим, уже двоих клали сюда на обследование».
Неделю продержали и выпустили, уточнил самый старший.
Нет, они сейчас в третьем боксе лежат поправляет другой, но первый его не слушает.
Вот и Володя тоже обследуется, он показал на розовощекого пацана, который, когда меня привели, лежал на кровати под простыней, я его поднял своим шумом. Его два дня назад положили
А вы? спрашиваю у других.
Они, оказывается, прибыли сюда уже точно с желтухой. Один лежал десять дней, другой десять, потом двадцать и больше
За сколько же время излечивают эту болезнь?
По норме за двадцать один, а у нас она затянулась Может, по второму кругу пошла?.. Вот, на которое место вас положили, так он больше сорока дней здесь лежал.
Видя, как ребята лихо щелкают картами и мусолят пальцы, я думал: «Если эта болезнь способна возвращаться, ребятам отсюда не выбраться и во век!.. А розовощекий Володя обязательно пожелтеет».