Марии есть не хочется, но она подносит к ней чашку, насильно кормит.
М р и я (отворачивает голову). Не хочу я, Нюр, дай лучше водички, во рту все пересохло!
Нюрка ставит на место чашку, черпает воду, несёт и подает ей кружку.
(Глотнула, охрипшим голосом). Хороша водичка, родниковая, мягкая, не то, что у нас дома!
Н ю р а. Твоя, правда, подруга, с такой водичкой и болезнь не страшна! Кстати, тебе не стало легче?
М р и я (улыбнулась, показывая ряд белых зубов). Отпустило чуть.
Н ю р а. Ну, слава Богу, а то смотрю на тебя, как ты мучаешься и мне от этого больно! (Собирает с подушки пряди волос, закалывает на её голове, любуется ею, со светлой завистью). Как же ты красива, Мария!
М а р и я (прикрыла пушистые ресницы). Что из того? Было бы у меня столько счастья!
Н ю р а. Ничего, дорогая, у каждого человека есть счастье, и оно к тебе обязательно придет!
Появляется Василий.
В а с и л и й. Ну, красавицы, поели?
Н ю р а. Да, дядь, спасибо, мед очень вкусный! Наелась вот так! (Показывает рукой выше своей головы). А как гляну на него, еще бы ела, да некуда! (Широко улыбается, растягивая тонкие губы).
В а с и л и й. А я. (Делает краткую паузу). На мед и глядеть не хочу, каждый день одна еда!
Н ю р а. Ой! Вот мне бы так, кроме меда, я ничего бы не ела!
В а с и л и й (улыбается доброй улыбкой). Ну, что, девушки, теперь может, расскажете, откуда вы, чьи и где проживаете?
Н ю р а. Мы, дядь, доярки, гурт наш недалеко от вас! А живем в Камышенском совхозе!
В а с и л и й. Камышенка? (Удивленно приподнял свои брови). Знаю-знаю! Как же? Там живет одна женщина. Любил я ее, да и теперь люблю, не могу забыть! Большая любовь у меня к ней, первая и последняя! (Грустно качает головой). Сколько уже лет прошло, а я все еще люблю ее! Потому до сих пор один!
Пауза.
После паузы.
(Обидчиво). Конечно, Иван богатырь! А я, против него так себе, да понимаю я все, что не пара ей, но сердце ему не прикажешь! Интересно, какая она сейчас?
Н ю р а. Дядь, а кто она?
В а с и л и й (с нежностью). Матрена!
От неожиданности у Марии расширились глаза, как говорят, не было бы счастья, да несчастье помогло. Могла ли она, когда-нибудь предположить, что встретит человека, который любит ее мать и останется, верен ей до конца дней своих!
(Молчит, удрученно вздыхает, опустив голову, смотрит в пол, затем резко). Что это я перед вами, как на исповеди? Впал в ностальгию! Давно душу свою не изливал! Один я здесь, кому говорить? С пчелами и разговариваю, чего я им только не говорил и не рассказывал, а они, твари, вроде как понимают и не жалят меня! (Ухмыляется). Спасибо вам, дочки, напомнили о моей любимой, хотя, я никогда о ней не забывал!
Н ю р а. Дядь, а Мария, дочка Матрены
В а с и л и й (вдруг резко поднимается со скамьи, но не может сделать и шага, как вкопанный стоит и часто моргает влажными глазами, будто в них попал песок). Матерь Божья! Это же надо такому случиться? (Хрипло). Дочь Матрены! Кто бы сказал, что у меня в гостях будет дочка моей любимой, никогда бы не поверил! (Трогает свою небритую бороду, трет ее пальцами и грустно). А ведь она могла бы быть и моей дочерью! Надо же так, а ну, надо? (Идет к двери, затем медленно поворачивается к девушкам). Меня зовут Василием! (Уходит).
Дом на пасеке погружается во тьму. Двор набирает свет.
Василий сидит на крыльце.
Воспоминания о Матрене заставили его глубоко задуматься. Отвлекает его неожиданный треск пересохшего валежника, собаки бросаются на шум. Он идет следом за ними.
Появляется повозка на телеге сидит Семён друг Василия.
На его голове надета кожаная, черная фуражка козырьком назад, поэтому выглядел он добродушным.
В а с и л и й (оживленно). Семён, каким ветром тебя занесло?
Мужчины обнимаются, хлопают друг друга по спине.
Заходят в дом.
Двор погружается во тьму. Дом на пасеке набирает свет.