Номер раз
Шла уже 23 минута чаепития, если считать с того момента, как Профессор поставил чайник на огонь. Обычно чаепитие считалось открытым именно в этот момент, а не тогда, когда чай развивали по чашкам, или когда все участники собирались полным составом, или еще какой-либо другой момент. Состав участников, по большей части, не имел в этом вопросе никакого значения. Если в клубе находился хотя бы один человек, который был в состоянии поставить чайник на огонь церемонию вполне можно было считать открытой.
На 23 минуте этого чаепития, например, не хватало еще одного участника. Двое уже были здесь. Это был Профессор тот человек, который всегда ставил чайник на огонь, а потому имел право считать себя организатором и Фриди человек, который был вправе считать себя разве что полноценным участником чаепития, и не более. Его, однако, такое положение вещей вполне устраивало, и он даже не думал о том, чтобы претендовать на почетное звание организатора чаепития.
Как 23 минуте чай уже был разлит по чашкам (пока что только по двум) и издавал свой приятный аромат, который наполнял всю небольшую комнату. Профессор и Фриди держали свои чашки в руках, сидели в своих креслах и спокойно беседовали. Беседовал, конечно, в основном Профессор, но Фриди принимал участие в этой беседе и был, вероятно, этому вполне рад.
Как же я не люблю повторять это из раза в раз, вещал Профессор своим хорошо поставленным голосом, но вы меня вынуждаете. Честное слово! Вы, Фриди, и подобные вам. Да уж, поверьте мне вы не один единственный такой особенный. Что бы вы о себе ни думали, знайте таких, как вы, я встречал на своем веку не раз, и не два. И каждый раз повторял им все одно и то же, что говорю и вам, мой дорогой Фриди! Ох эта молодежь, глупая и наивная молодежь! Она думает, что изобретает что-то новое, но на самом деле все время ходит по кругу. И никогда не хочет прислушаться к людям старшим, умудренным жизнью и опытом. Тем кто прошел через все это уже давно-давно, и чье слово имеет вес и цену.
Профессор уже успел вступить в тот возраст, когда принято не стыдиться старости, а гордиться мудростью. Фриди до этого возраста было далеко. Так что ему ничего не оставалось, как причислить себя к безрассудной молодежи.
Когда вы, наконец, поймете одну простую истину? Люди должны заботиться друг о друге! Каждый человек частичка этого мира. Мы все связаны между собой незримыми ниточками. Эта связь неразрывна, вечна. Эта связь
Профессор говорил и говорил, наслаждаясь звуком своего голоса, тембром речи, отличной дикцией и, конечно, своим красноречием. Единственная мелочь, о которой он забывал это проверять, слушает ли его собеседник. Фриди меланхолично сербал чай из своей узорчатой чашечки и изредка кивал, а когда нужно было даже поддакивал.
Вы понимаете меня? к примеру, спросил его однажды Профессор, распалившись от собственных речей. Тогда Фриди получил возможность сказать: "Да, Профессор, вы прекрасно объясняете!", пока оратор переводил дух и отпивал из кружки немного чаю. Ох, если бы это хоть чего-нибудь стоило! воскликнул на это Профессор, а Фриди вздрогнул, пытаясь понять, где же он ошибся. Если бы это чего-нибудь стоило, мой дорогой Фриди! Скажите мне, разве я говорю вам все это в первый раз? и, едва ли услышав ответ: Разумеется нет! Я говорил вам это при каждой нашей встрече, с самого начала нашего знакомства. Я усердно трудился, пытаясь вложить в вашу голову осознание этих простейших, но фундаментальных истин! И как итог я не видел вас практически месяц!
Тут Профессор сделал внушительную паузу и более чем угадал с ней. Когда его голос замолк, наступившая тишина показалась Фриди очень неуютной. Не улучшал ситуацию и грозный, осуждающий взгляд Профессора, направленный прямо на него. Всякому на его месте захотелось бы просто отставить в сторону чашку и тихонько выйти вон. Или попросту провалиться вместе с креслом на этаж ниже. К сожалению, ни то, ни другое, было в равной степени невозможно.
Ну я начал было Фриди бессвязно оправдываться. Еще несколько невразумительных фраз, разобрать которые было тем сложнее, что он говорил это, уткнувшись носом в чашку, и Профессор решил таки сменить гнев на милость.
Ну ладно, ладно. Будет вам, друг мой! великодушно проговорил он и махнул рукой, как бы отпуская все грехи и принимая блудного сына обратно под свой кров. В комнате тут же стало легче дышать. -Не убивайтесь так. Я ведь не чудовище какое-нибудь. Я хочу, чтобы вы понимали, я ваш друг. Вы можете полностью доверять мне. Все, что есть у вас на душе можете поведать мне. Ну же! Что вас тревожит?