выходные
любимая, скоро восемь. осень,
как глупая собака, прыгает на прохожих,
дурачится с ними, царапает куртки
нестрижеными когтями.
девочка соня во дворе прыгает на скакалке,
а белая любознательная собака считает витки.
крепко усатый сосед разговаривает с почтальоном
властно и доверительно,
точно с жуком в спичечном коробке.
этим вечером ты поставишь банки на спину
простуженному мальчику диме:
пламенные засосы джинов
в скафандрах.
и впереди нас ждет любовь, и уют,
и субботы двухголовый верблюд.
тень ветра
послепоцелуйная нега
однажды ты очнешься в созвездии омега
но уже без меня.
я вернусь в прежний мир франтом,
фантомом и пройдусь по фруктовому саду,
зайду в дом сквозь бамбуковую занавеску
не стучась, без капли сомнения.
вот умывальник-циклоп с куском приклеенного зеркала,
с бренчащим соском (надо вдавливать пальцами).
и зычный голос соседки
проплывет над сохнущими простынями брассом
альбатрос на спине. навеки.
мне выйдет навстречу мальчик в рубашке и шортах,
черные волосы зачесаны на бок.
и я услышу позади скрип калитки
так ржавый паганини тянется к масленке
и скрипит поясница. протяжно скрипит тень ветра
тень ржавого от слез железного пера.
бабушка возвращается с рынка
летний день, как гордая опухоль,
разросшаяся в самостоятельную вечность; день
такой длинный, исписанное письмо на четыре страницы
не влезает в конверт двора, и я загибаю края,
где шелковица старой цыганки и густая земля в синяках
и кровавых побоях от раздавленных ягод
«побоище ампулок» говорила кузина.
склеиваю конверт, проводя языком по золотистой кайме
на фиолетовой чашке балуюсь, наслаждаюсь чаем,
а глаза слипаются, сон льется откуда-то сверху,
выше старенькой иконы в углу
(маленькая, как бы напуганная богоматерь),
и теплый бульон сновидений
капает на лоб и щеки.
или это бабушка уже целует меня
«спокойной ночи».
это бесконечный поцелуй,
его передают столетиями, как мощи святого или чудо,
он вмещает в себя все невыразимые зимы.
послепоцелуйная нега
да, ты очнешься в созвездии омега
но уже без меня.
«будто лось обдирает кору с яблонь»
будто лось обдирает кору с яблонь,
я ем твои руки и голень. это голод
сердечный не только похоть, не только
размножения ради я проваливаюсь в тебя
падаю в колодец из лестничных клеток
и в то же время в небо фраза «я-тебя-люблю»
звучит гулко среди голых стен тела,
беззащитное эхо чего-то большого, настоящего,
грохнувшегося оземь, метровое перо птицы Гамаюн.
сознание пустая тарелка, я смахиваю со стола
ножи и вилки логики: пошли вон!
если наша спальня аэродром
для высадки гормонов,
сперматозоидов, заправки керосином эйфории,
то куда же мы летим, любимая?
я вижу в окно
обтекаемый силуэт твоего самолета,
ты мигаешь мне рубиновыми угольками.
и это вижу только я: взмах ресниц
отточенный, как монетка вора, блеск зеленых глаз
предназначены лишь для меня.
даже не верится, что мы смогли
так прикипеть друг к другу подошли
осколки двух разбитых кувшинов,
созданных на разных планетах.
в тебе было оливковое масло и молоко,
во мне сырая нефть.
ты называешь меня маньяком,
эротическим самураем, а я выскальзываю
в метрополитен одиночества
после закрытия любви
там я могу собраться с мыслями,
точно кот с девятью жизнями,
там я могу писать стихи. извини,
тебе сюда нельзя, но ты и не стремишься
тебе достаточно и половины царства.
или недостаточно?
как борец, смотришь мне в ноги:
бросок, захват, двойной Мендельсон
и обручальное кольцо. но сквозь него
не пролезть верблюжонку
в царство супружеское
он задохнется в золотой петле.
ты вздрагиваешь,
как деталь при звуке фрезерного станка.
я смотрю в твои глаза,
опускаю прозрачные письма в темную бутыль,
а за моей спиной встает зеленой стеной
цунами.
нет, не оглянусь.
«как здорово просто быть»
как здорово просто быть,
чувствовать себя живым
сознание чисто и безмятежно,
как небо до появления птеродактилей,
стрижей, боингов, мессершмиттов,
и ты легкая ветка, упавшая на паутину,
спокойно так лежишь на проводах,
точно на спине пловец:
не дергаясь, не трепыхаясь
миллионер смысла.
и солнце светит, и растет трава, и паук,
который здесь развесил солнечные сети,
не прибежит по ложной тревоге:
его сожрали другие пауки
до Рождества Христова.
как классно просто быть и не морочить
голову вопросом Гамлета.
заглядывать в глаза прекрасным незнакомкам,
уверенно бросать наглые улыбчивые дротики.
конечно, быть. с тобою,
без тебя.
как здорово
жевать листок сливы,
смотреть, как цветут каштаны
монструозные канделябры
с кремовыми треугольными свечами.
объявление на столбе под легким ветром
шевелит телефонными номерами
так сиамские дети на качелях
болтают ножками
над бетонной пропастью.
и звонок мобильника проходит сквозь голову мою,
как спица сквозь медузу.
но я прохожу невредим.
четыре стула летнего кафе
сгрудились вместе за столом,
как знатоки что-где-когда
или медиумы, вызывая дух кока-колы.
я вытряхиваю из ума знаки вопросов,
точно сор из кармана.
мне всё равно я только существую,
вцепился в Слово, как в дельфина;
потерпев крушение,
несусь по волнам,
соскальзываю.
как классно просто быть. шагать по мостовой,
царапать кальку времени глазами
и следы на кальке
оставлять поверх чужих следов.
простая радость бытия: банан,
пирожное с заварным кремом
и взгляд внимательный вперед
на полминуты. мне хватит,
чтобы сохраниться.
так шахматист сметает фигурки с доски
и смотрит на лицо, отраженное в покрытии:
люстры огненный клещ;
так перезагружаешь себя.
есть несколько минут отвлечься,
обратить внимание на мир:
на весах снаружи и внутри всё идеально
перышко колибри и гиря нашли равновесие.
это чувство есть у каждого внутри:
пустой аэродром ранним утром
и старик с растянутой кожей на шее, как у варана,
гуляет по прохладному бетону.