Профессор, спасибо!
Спасибо профессор!
Век бога буду молить!
Маслица нашего пришлю вам, деревенского!..
Ну вот, привозят меня на первый этаж.
И тут рассказчик нам говорит:
Ребята, кажется настал такой момент, когда за продолжение истории уже надо платить!
Ну мы скинулись, а Азиз, таджик, говорит:
Я пойду, всё равно я этого вашего разговора не понимаю.
И понимать не хочу.
И даже слушать не хочу.
Вы вижу тут совсем ебанулись!
Но мы говорим:
Не, не, подождём тебя, покурим пока на воздухе
Ну так вот, привозят меня на первый этаж, палата с двумя дверьми в одну нас ввозят, в другую вывозят.
Лежат на каталках человек десять.
У всех в жопах воронки.
Только я привязан и накрыт простынями, а они в больничных пижамах.
Кто спит, кто газету читает, двое в шашки играют.
Нас время от времени вывозят через другую дверь, по одному.
Я спрашиваю:
Мужики, а чё там, дверью? Они говорят:
Не боись, там консилиум идёт, нас всех на консилиум собрали, со всех районов Москвы.
Ну вот, лежим, в одну дверь ввозят, в другую вывозят.
Остаётся нас человек пять.
И вот, санитары подходят к мужичку, которого уже после меня привезли, я короче кричу:
Э!
Моя очередь!
Им пофиг.
Второго вывозят, я опять кричу:
Мужики, давайте в очередь!
Санитары говорят:
Лежи не дёргайся, ты последний пойдёшь.
Остаюсь я один.
Приходит санитарка, начинает шваброй водить. Хотел спросить её:
Мол чё?
Про меня забыли что-ли?
Незаметно взглянул на неё, молодая бабёнка, симпатичная, халатик облегающий, эротичный, а я тут лежу, с воронкой в жопе, неудобно как-то, не стал спрашивать, лежу, делаю вид что газету читаю.
Тут вдруг вбегают санитары, хватают тележку и везут меня, почти бегом, тележка громыхает, один воронку поддерживает, вдруг поворот, другой коридор, там темно как жопе, я ору, особенно на поворотах, потому что они на поворотах они воронку дёргают, и вдруг бах, свет прямо в глаза.
Ослепительный, я аж зажмурился.
Ввозят меня в конференц-зал, на сцену, тележку ставят так чтоб жопа была прямо под люстрой.
Встаёт профессор, который меня принимал, читает по бумажке мои данные, фамилию, возраст, год рождения, потом что-то непонятное читает, по латыни, потом обращается к президиуму:
Коллеги, не хотите ли взглянуть?
Они головами мотают, мол нет, не хотим!
Тогда студенты, пожалуйста, ознакомитесь!
Подходят студенты, строятся в очередь, и по очереди заглядывают мне в жопу.
Потом из зала кто-то спрашивает:
Экейшент, хай лайв ю филин?
Ко мне подходит переводчик с микрофоном, переводит:
Пациент, как вы себя чувствуете?
И подносит мне микрофон.
Я говорю:
Нормально!
Переводчик:
Ит ол райт!
Все хлопают, смеются!
Профессор кивает санитарам:
Мол, всё увозите!
Меня увозят, я говорю:
Воронку хоть выньте, всю жопу порвали!
Воронку вынимают, ремни отстёгивают, везут по коридору, вестибюль оказывается буквально в дух шагах, вот выход, санитары выходят вместе со мной на улицу, закуривают сигареты, я вижу жену с коляской, она машет мне рукой улыбается, санитары по очереди пожимают мне руку, и я спускаюсь по ступенькам на улицу
После такой истории конечно хочется выпить, а денег уже ни у никого нет, но тут Петрович, слесарь шестого разряда, известный своей прижимистостью, открывает свой шкафчик, и бах на стол пол канистры технического!
Пейте суки!
Открывает пробку, наливает себе стакан, выпивает залпом.
Одевает куртку, шапку, идёт к двери. Уже в дверях оборачивается и говорит нам со злостью:
Щенки бля!
Мимо он проходил, на полчаса зашёл
Меня там три месяца продержали!
И плачет.
Стройка
Дело в том что всё здесь написанное правда. Ну или почти всё.
На самом деле, если копнуть, то неожиданно обнаружишь что корни простираются несколько глубже чем от них того ожидалось, а иногда даже достигает до древней Греции.
Да, сильно глубже, вот к примеру слово «колбАситься» кажется что это выражение свежее, возникшее не так уж и давно, а то и вовсе придуманное прямо на ходу.