-- Ты же знаешь, что я не курю!
-- Не курю! -- как ни громко не произносил их Павел -- слова
были раздавлены, смяты грохотом проехавшего самосвала, и
Сотемский, посмотрев на серый от цемента борт удаляющейся машины, спросил:
-- Чего я знаю?
-- Ничего!
-- Слушай, не мотай нервы! На кой ты тогда согласился на эту операцию?! Сидел бы дома!
-- Ага, не согласись! Сразу скажут, сачок. Ты что, шефа не знаешь? Он -- фанат. Попробуй хоть немного засветись, что и ты не фанат.
-- Не преувеличивай. Шеф -- не фанат. Он просто любит сложные узлы распутывать. Хобби у него такое.
Павел ничего не ответил. Он поднял воротник черной кожаной куртки, подвинул уже в сотый раз под мышкой кобуру, подвинул зло, нервно, наверняка зная, что она все равно сползет к груди, к синяку, набитому на тренировке по рукопашному бою, и отвернулся от Сотемского. Зуб ныл все противнее и противнее, словно кто внутри него дергал за струну и с каждым разом дергал все сильнее и сильнее.
"Хорошее имя у Сотемского для оперативника -- Мефодий, -- с издевкой подумал Павел. -- Ему бы еще в пару Кирилла. Самый кайф был бы".
А невысокий, с черным, слишком пышным для его тридцати восьми лет чубом, Мефодий Сотемский смотрел на выползающие вдали на шоссе машины и вообще ничего не думал. От холма, с которого серая лента дороги спускалась к ним, было не меньше километра. Машины возникали как бы из неоткуда, как бы из-под земли. У одних это получалось быстрее, у других медленнее. Но, видя их странное, почти волшебное всплытие из-под асфальта, Сотемский самих машин не замечал. Его не интересовали легковушки, "рафики", самосвалы, грузовики, джипы. Только трейлер, всплывший из-под земли, оживил бы его взгляд. А остальное вроде бы было частью асфальта. Или воздуха. Или дождя, который хотел сделать еще серее асфальт дороги и размять клочки снега, уцелевшие в кювете, и медленно сеялся с серого провинциального неба.
-- Есть! -- самого себя встряхнул Сотемский.
-- Я вижу! -- по-своему понял Павел. -- Не слепой.
-- Крикни гаишникам, чтоб приготовились.
А те и сами уже выбирались из вонючего тепла "жигулей". Служба на трассе сделала их близнецами. Только вблизи можно было отличить одного гаишника от другого. А издали их скупые продубленные лица, придавленные серо-синими шапками, выглядели двумя точными копиями, только-только выползшими из цветного ксерокса.
-- Се... седьмой уж... же, -- с заиканием напомнил один гаишник-близнец другому, но Сотемский сделал вид, что не услышал.
Агентурные сведения, поступившие в отдел, были очень приблизительны: время прохождения груза -- плюс-минус пять часов, марка грузовика вообще неизвестна, число сопровождавших товар людей -- то ли один, то ли два. Если произошла ошибка еще и с участком трассы, то всю сегодняшнюю операцию можно смело назвать "Колхоз "Напрасный труд".
-- С-суки! Кто эти зубы придумал! -- простонал за спиной
Сотемского Павел.
-- Все. Пошли, -- приказом потянул он его за собой. -- Трейлер.
-- Не трей... лер, а трехосный тя-а-а-гач в со-оставе автопоезда,
- поправил гаишник-заика.
Сотемский опять сделал вид, что ничего не услышал. Неприятно ощущать себя профаном рядом с профессионалом.
Павел добавил ладонью тепла на щеку, за которой ныл зуб, и все-таки подчинился. Даже в кожаной штатской куртке он ощущал себя капитаном милиции. А Сотемский был подполковником.
Маленький черный жезл гаишника остановил огромный автопоезд МАЗ. Из красной высокой кабины выпрыгнул худенький водитель с заспанным лицом, со знанием дела протянул документы.
-- Все в норме, командир! -- тревожно стрельнул он маленькими
серыми глазенками по рослым фигурам в черных кожаных куртках.
-- Как...кой гру...уз ве...е-езете? -- еле вытянул фразу
гаишник-заика.
Его напарник-близнец упрямо молчал, и у него был такой вид, будто он вообще не знает слов.
-- Аппаратуру, -- уверенно ответил водитель. -- Телики, видики, музоны. "Желтая" сборка. А что?
-- Н...а трассе, ки..километрах в сор...