Сволота! Всех со свету сживу, вот вы где у меня, вот Еще дай, чего жмёшься? Я ж умер, умер я, сдох, всё! Добили, на костях сплясали выродки. Мертвому не надобны денежки, а? Во, пусть выкусят! Всё пожгу. Всех по миру. Еще дай. Еще! Что за шум? Курьерский воет? Час до полудня, значит. Пусть заткнется. Всем молчать! У меня ж душа болит, а они
Страдалец с больной душой зарычал, выгибаясь дугой, заматерился и паровозный гудок иссяк. Можно было подумать от испуга. Еще бы: выл и матерился не абы кто, а сам купец второй гильдии Степан Щуров, слепой спьяну и неумный до остервенения. Огромный, грузный, в волчьей шубе не по сезону.
Пока Степан оставался трезв, ему кланялась вся округа, искренне уважая и еще более искренне побаиваясь. Во хмелю его старательно не замечали, тем более специальный поверенный того же Степана щедро платил пострадавшим и прилагал силы, чтобы поскорее доставить купца домой, ограничив его буйство просторами родных стен. Но нынешнее состояние богатейшего человека станции Переборы давало повод к мысли: не зря он тут обосновался. Уж перебрал, так перебрал! Начал еще пятого дня, и вот, дошел до края, взялся крушить и громить дома подряд, как шел по улице. Перепуганные городовые оказались в безвыходном положении. Заманили буяна штофом водки в арестантский сарай да и заперли дверь. Подумавши толком, подкатили вплотную телегу, груженую дровами. Было это, если верить вокзальным часам, полсуток назад, сразу после полуночи.
Штофа водки Щурову хватило на три глотка. Затем Степан осознал и тесноту сарая, и полное отсутствие новых запасов спиртного а ведь говорили, здесь склад, пять возов груза, идите да проверьте «У, прощелыги!» Первый мощный удар сотряс сарай. А дальше стало вовсе жутко: стены шатались и гудели, бас купца приводил в дрожь и стекла окон, и жильцов за этими стеклами. На прилегающих улицах люди всерьез задумались о бегстве Городовые беспорядочно метались, но, увы, их премудрое начальство усердно не замечало происходящего и указаний не слало.
Щуров всеми силами рвался из заточения. И не было ответа на вопрос, как же быть: выпускать его или наоборот, подкатить вторую телегу для надежности? Пьяный купец страшен, не зря дано ему прозвище Бычий глаз. В гневе сам наливается бурой кровью, а окружающим ставит синяки характерной формы. Да уж, остановить раззадоренного Щурова не проще, чем племенного быка Но пьяный Степан хотя бы малосознателен. А каков он сделается, протрезвев и обнаружив себя в одном сарае со всевозможным отребьем?
Вот зазвенел разбитый штоф, хрустнули доски дубового, добротного пола, загудели бревна стен И вдруг стало тихо. То есть Степан орал временами, но недолго и не в полную силу. Стен не атаковал, дверей не выламывал.
Жандармы затаились. Собаки притихли. В домах окрест стали гаснуть огни Только вблизи сарая горели фонари, шелестели голоса и шаги. На рассвете служивые люди решились заглянуть в слуховое оконце. Увидели в углу плотно сбитую кучу тряпья арестанты дрожали и вжимались в стену! Все они были привокзальные нищие и мелкое ворье, таких Степан мог покалечить, даже поубивать, ему бы, вероятно, сошло с рук Люди знали и старались не привлекать внимания, даже дышать пореже.
Сам Степан лежал навзничь в другом углу, иногда рычал и ругался, но в основном говорил. После смолкал и разве такое возможно? слушал. У купца имелся собеседник. По виду обычный привокзальный попрошайка, вот только почему-то с ним купец охотно общался, хотя в предшествующие пять дней изукрасил синяками и отправил в больницу с переломами всех, кто пытался вразумить и урезонить или просто не успел убраться с пути Бычьего глаза.
Собеседник Степана оглянулся, едва его окликнули. Попросил передать рассол, свежие полотенца и воду для умывания. Пообещал, что купец скоро сделается разумным существом В эту сказочку никто не поверил, но запрошенное было немедленно доставлено и протиснуто в слуховое оконце. С тех пор Степан орал все реже и тише. И жители Переборов встречали рассвет с надеждой. Кажется, их не пожгут хотя бы в ближайшее время, их даже не лишат работы: именно склады Щурова, его контора и его пошивные фабрики превратили Переборы из жалкого сельца в процветающую станцию с претензией на звание города.
Как полагаете, не стоит ли защитить рассол патентом? Магическое средство, собеседник Степана негромко рассмеялся.