Он пошёл следом, шагая слишком мелко для своих размашистых ног.
Лис. Эй, Лисок. Тебе же лучше стало
Она не оборачивалась.
Флора. Тихо позвал остролицый.
Лис прошла ещё пару шагов и остановилась но король не успел соизмерить свою реакцию, и потому обычное в таких случаях резкое сближение предметов оказалось слишком вольным, учитывая их одушевлённость и стандарты воспитания.
Флора стряхнула его руку.
Ох, Лисочек я не тово. Ух, ты.
Она, казалось, не услышала щебетания Джонатана, прозвучавшего не слишком покаянно, и яростно глянула на посмеивающегося остролицего.
Хорошо, что вы не тычинка и пестик. Высказался тот, возвращая их к товарищеской непринуждённости.
Мера форм всегда относительна, особенно, если учитывать особенности пространства и времени. Что касается первого океан за коренастыми бородатыми лесами, похожими на ризеншнауцеров, сбившихся в стаю, приветствовал приехавших в это пустынное место маревом вроде туманного флага. Даже это призрачное присутствие волновало, а то, что воды не видно, хотя она рядом, сбивало с толку где они: на побережье или на опушке леса.
А вот со временем дело обстояло даже запутанней. Сумерки, навсегда застрявшие в собачьей шерсти, притягивали взгляд, и небо поэтому казалось низким и вечерним, хотя выехали по утреннему холодку, на чём настоял, конечно, остролицый.
В таком примерно духе он и высказался, желая утешить Флору, раздражённую соприкосновением с Джонатаном.
Разговор не был слишком отвлечённым, как могло показаться духам местности, сопровождающим их с культурной неназойливостью. Дело в том, что они направлялись к знаменитому санаторию, в котором очень часто менялись руководители. Санаторий славился своими водами и своими целебными кашами. Но не эти заслуженно прославляемые в газетах всех трёх столиц чудеса терапии приворожили к себе из другого мира трёх могущественных и опасных джентри.
Каждый раз, покидая свой пост, бывший руководитель санатория влёк за своей машиной ещё одну, следовавшую, как на верёвочке или под гипнозом за рукодителевой. Содержимое этой влекомой было самое разнообразное. Но одно повторялось неизменно. Всякий раз санаторий во время приёма новым руководителем ответственности не досчитывался какой-нибудь утвари, а она здесь сплошь ценная, ибо предназначалась для джуни высшего разряда, а также приборов научного характера и просто столовых, нескольких упаковок мазей и зелий, а также двух-трёх, числящихся по накладной, баков со знаменитой на весь мир кашей.
Новый руководитель изображал лёгкое изумление, но не настаивал, ибо был культурен, не хуже этих местных духов.
Кофеварка?
Нету.
Тут руководитель всё же опешил.
Разве это научный прибор? Которые разбились во время шторма?
Почти. Мудро отвечал кастелян.
И вот сегодня согласно сведениям остролицего, который не раскрывал своих источников, очередной, семнадцатый по счёту руководитель намеревался покинуть свой пост.
На память о кратком, но блестящем правлении он увлекал с собою даже не одну машину, но ещё и прицеп, прикреплённый к его багажнику уже не гипнозом, а вполне реальным, струною натянувшимся буксирчиком.
Джентри собирались подождать его на этом повороте дороги, чтобы, ну, во-первых, посмотреть на кортеж, о котором слагали местные жители уже второе поколение вполне симпатичные легенды, годные для перехода в разряд мифа, что повышение для всякого повествования. Во-вторых, и в последних, иметь беседу с главою кортежа.
Остановили машину, как отмечено, за осиновой рощицей.
Дошли до поворота, где играли в прятки три ветки дерева, такие сильные и мускулистые, будто задумывали отделиться от ствола.
Дриады перессорились. Глядя на этот интеллектуальный выпендрёж, вскользь изрёк остролицый.
Джонатан немедленно присмотрел для себя удобное седалище, вроде детских качелек, у подножия массивного подножия дерево, несомненно, проросло в самую нижнюю часть паркета Эрец.
Если это не одна, у которой множественные личности. Предположил он, взглядом спросившись у Лис.
Та отвернулась, показывая, что подобную вежливость воспитанная леди и в грош не ставит. Ну, что это сперва плюхнулся, а потом разрешения спрашивает. Не дам разрешения, сиди на своё усмотрение, толстопятый.
А ты что думаешь, Лис? Заискивающе переспросил Джонатан.