Разве пространство между Небом и Землей
Не похоже на кузнечный мех?
Чем больше в нем пустоты,
Тем дольше он действует,
Чем сильнее в нем движение,
тем больше из него выходит ветер.
Тот, кто много говорит, часто терпит неудачу,
Поэтому лучше соблюдать меру.
(*) Согласно Лао-Цзы, все социальные явления, поступки людей должны
быть подчинены естественной необходимости. Поэтому он отвергал
конфуцианское понятие жень «человеколюбие», считая его чуждым
сущностной природе человека, а требование его соблюдения
неоправданным вмешательством в жизнь общества.
(**) В оригинале содержатся два иероглифа «чу гоу», которые в одних
комментариях трактуются как «трава» и «собака», а в других
«соломенная собака», которая по древнекитайскому обычаю
используется при похоронах, после чего выбрасывается. В том и в
другом случае «чу гоу» в данном контексте означает существа, в
жизнь которых не вмешиваются ни небо, ни земля, ни совершенномудрый
У неба нет приоритетов,
И предпочтений тоже нет:
И снег, и дождь, и тьма, и свет
Для всех, живущих на планете.
И твердь земная беспристрастна:
Леса, и горы, и поля
Предоставляет всем земля
И плодородна, и прекрасна.
Так, разумом взлетая к тучам,
Но стоя твердо на земле,
Указывая путь во мгле,
Мудрец всех равноценно учит.
Он мир иллюзий принимает
Во всей полярности его:
Не осуждая никого,
Сам от суда себя спасает.
Жизнь мудреца тебе примером,
Конечно, может послужить:
Кто ты, чтобы других судить,
И мир своею мерой мерить?!
Пространство мира мех кузнечный,
Пустой и полный бесконечно.
Его даров не сосчитать.
Их не копи то труд напрасный;
И не оценивай пристрастно:
Твое лишь то, что смог отдать.
СТИХ 6
Бессмертный дух,
Есть таинственное женское начало.
Оно становится вселенной,
Но не теряет безукоризненной чистоты.
Оно приобретает бесчисленные формы,
Но его истина остается нетронутой.
Врата в женское начало
Есть корень неба и земли.
Слушайте его голос,
И услышите его эхо через мироздание.
Оно всегда существует.
Оно всегда являет нам наше совершенство.
Оно незримо, оно неисчерпаемо
И никогда не закончится.
Бессмертный дух, основа бытия
Таинственное женское начало,
Мне песня очень нравится твоя,
Она всегда в душе моей звучала.
В калейдоскопе красок, форм и лиц
Божественный исток не помутнеет.
Пред чистотой твоей склоняюсь ниц,
От счастья сладких слез сдержать не смея.
Ты вечный корень неба и земли,
Источник и любви, и вдохновенья.
Твой зов, звучащий в сумрачной дали,
В душе мятежной заглушит сомненья.
И я, очнувшись от мирского сна,
Увижу вдруг свое предназначенье.
Все лучшее, что мне дано, сполна
Воскреснет, получив благословенье.
К чему завет родительский искать
В тревожной суете сердечной муки?!
У всех у нас Божественная Мать.
И ей с восторгом я целую руки.
М. К. Чюрленис. Волшебная сказка. Картина 3 из триптиха
СТИХ 7
Небо и Земля вечны.
Небо и Земля вечны потому,
Что существуют не для себя.
Вот почему они могут быть вечными.
Поэтому совершенномудрый
Ставит себя позади других,
Благодаря чему он оказывается впереди.
Он пренебрегает своей жизнью,
И тем самым его жизнь сохраняется.
Не происходит ли это оттого,
что он пренебрегает личными интересами?
Напротив, он действует
Согласно своим личным интересам.
Пожухнув, облетят листы календаря,
И тихо я уйду неведомой тропою
Но прикоснусь к земле, ее благодаря,
И в небо посмотрю с любовью и тоскою:
Ведь не коснется тлен ни неба, ни земли.
Меняются они, но существуют вечно.
А мы истлеем в прах, поскольку не смогли
Бессмертье обрести при жизни человечьей.
Однажды я спросил: «Ответь, земная твердь,
Скажите, небеса: я воплощенье Духа?
Тогда зачем всегда моя подруга смерть?»
И небо, и земля мне отвечали глухо:
«Что ропщешь, человек? Мы тоже Духа плод;
Мы стали навсегда ареной воплощенья,
И терпим всякий час цивилизаций гнет,
Без права возразить и выпросить прощенья».
Седой, как лунь, мудрец в наш разговор вступил:
«Не сравнивай себя ни с небом, ни с землею.
О, если б, как они, ты миру послужил!
И, все ж, бессмертен ты не телом, но душою.
Без смерти жизни нет под стылою Луной:
Порвался старый «плащ» его менять придется.
Душа уносит ввысь весь опыт свой земной,
А тело навсегда с землею остается.
Но тем живей душа, чем больше сделал ты
Не столько для себя, как для людей и Духа.
Все то, что ты имел, пришло из Пустоты!
Ужели для того, чтоб ты наполнил брюхо!?
Бери и отдавай не пробуй удержать:
В божественной игре ты почтальон у Бога.
Все, нужное тебе, к тебе придет опять;
Душа отринет прочь страх смертного порога».