Ну естественно, пробурчал Джесси Куилл. Куда же без американцев! Всем мы жить мешаем!
Что же было дальше? спросила Тереза Манн с неподдельным интересом. Картину нашли?
Не так все быстро, дорогая мадам, покачал головой продавец картин. Были опрошены сотни людей. Французская полиция не спала ночами! Ее подгоняла пресса, которая развернула безумную шумиху. Скандал стоял такой, что лишь трагедия с «Титаником» ненадолго его приглушила. И однажды самый настоящий след преступника обнаружил Альфонс Бертильон, вы наверняка о таком знаете!
Это создатель первой в мире системы опознания преступников по сочетанию размеров пяти частей тела, улыбнувшись, кивнул Виктор Манн. Она была неплохо задумана, но на практике оказалась не слишком эффективной. Преступники отчего-то не приходили заранее в полицейское управление, чтобы позволить полицейским снять с себя контрольные замеры.
Американский детектив и швейцарский адвокат презрительно фыркнули. Искусствовед покачал головой и улыбнулся. Стефания весело рассмеялась.
Да, да, засмеялся и герр Крамер, так вот, именно месье Бертильон и обнаружил на раме от картины, которую нашли где-то по дороге на чердак, четкий отпечаток пальца! Но поскольку дактилоскопия, которая тогда только зарождалась, была прямой конкуренткой его системе «бертильонажа», французский полицейский попросту проигнорировал свою находку!
Какой осел! покачал головой адвокат Клермон, наливая себе еще вина из кувшина, и поинтересовался: Что было дальше?
Через два с лишним года, в декабре девятьсот тринадцатого, на моего коллегу, флорентийского антиквара и галериста, вышел некто, представившийся Леонардом, и предложил вернуть Италии шедевр, который, якобы был у нее похищен Наполеоном.
Позвольте, позвольте! При чем здесь Наполеон, когда Франция выкупила «Мону Лизу» за триста лет до рождения Бонапарта? возмутился искусствовед Фасулаки, впервые выпрямившись во весь рост. Даже сидя, он оказался выше всех присутствующих.
Именно, дорогой профессор, именно! согласился галерист. Видимо, этот некто был не слишком образован, но, возможно, действовал из благородных побуждений. Когда «Леонард» привез картину в сумке с потайным дном, пряча ее под ворохом грязной одежды, и показал ее антиквару у себя в гостинице, тот был потрясен! Это была «Мона Лиза» великого гения Ренессанса! И, надо сказать, к чести галеристов, он посмотрел с легким укором на американского сыщика, мой коллега не стал скупщиком краденого. Он немедленно обратился в полицию, и «Леонарда» задержали. Похититель оказался итальянцем Винченцо Перуджо, плотником, который несколько лет работал в Лувре и в свое время даже изготовил раму для этой картины. В выходной день он пришел в Лувр, охранники его пропустили как штатного плотника. Винченцо попросту снял картину со стены и вынес на чердак, по дороге избавившись от тяжелой и неудобной рамы. Сунул картину под одежду и покинул музей. Дома он положил картину под матрац и целых два года спал на ней, не пытаясь никому сбыть. Когда страсти немного утихли, он и попытался «вернуть картину на родину»! Итальянский суд учел его патриотизм, и ему дали всего год тюрьмы. Потом Перуджо ушел на войну и вернулся с фронта героем, прожив остаток жизни мелким лавочником и торгуя красками. Картина, разумеется, вернулась в Париж после того, как ее показали на выставках во Флоренции, Риме и Милане. Вот такая история!
Замечательная история! А что с тем отпечатком пальца? поинтересовался Виктор Манн.
Ах да, это был самый большой конфуз французской полиции. Оказалось, что у них в картотеке были отпечатки пальцев Перуджо, который ими уже привлекался за правонарушения. И все эти два года они могли его легко арестовать: ведь он никуда не сбегал. А чтобы найти картину стоило лишь провести обыск у него на квартире. Именно эта история привела к тому, что дактилоскопия победила.
Хорошо, пожал плечами американский детектив Куилл. То есть, вы хотите нам всем сказать, что Винченцо Перуджо, мелкий уголовник, укравший великое полотно, был ни кем иным как романтиком и патриотом Италии?
Ну, в каком-то смысле, да! подтвердил, улыбаясь, швейцарец. Мне кажется, что это очевидно!
Молодая итальянка Мария захлопала в ладоши. Французы начали с жаром что-то обсуждать.