Мите не хотелось возвращаться в Россию. Он как-то приехал на каникулы повидаться с дедушкой и бабушкой. А в то время была перестройка в стране, у нас на столе были одни макароны и картошка на постном масле, да пироги с нехитрыми начинками. Мите это не понравилось. Он испугался: «Мама, поедем к папе. Там каждый день на завтрак йогурт! Сок какой хочешь!». Я не стала объяснять мальчику, что это всё временные трудности. Он бы тогда этого не понял. Не поймёт он и сейчас нашего образа жизни. Стал совсем иностранцем. Что же делать. У него такой путь и такая судьба, которую подарила ему беспутая мать, не захотевшая полюбить его отца умного, сильного, теперь ещё и богатого.
Дорога всё не кончается.
Я есть хочу, объявляю я брату.
Начинается, стонет Даня, Я, например, весь день могу не есть.
Я тоже могу. Но разве это необходимо сегодня?
Дина, доедем до города, завернём в ресторан, пообедаем, обещает Алик.
Ты думаешь, там есть ресторан?
В любом зачуханном городишке есть ресторан. Иногда там даже прилично кормят.
Не скажи, Алик. В этих городишках сейчас в обычных столовых цены такие ого-го. А готовить не умеют.
Поэтому и будем искать ресторан.
Пока что нам надо искать нужный адрес. Вот и город на горизонте.
Городок поделён железной дорогой на две части. Самое плохое, когда надо развозить товар сначала в одну часть города, потом в другую. Но сегодня у нас все адреса по одну сторону от ЖД. Дело идёт быстро. Я замечаю приличное здание, обшитое белыми пластиковыми рейками с вывеской «Золушка».
Даня, давай в «Золушку» завернём.
Что-то мне название не нравится, Алик привередничает.
У них тут птицефабрика есть. Там должна быть хорошая столовая.
А обещали ресторан. И потом, я боюсь птичьего грппа.
Я вспомнил, у них в ресторане совсем не умеют готовить. Самое вкусное, что я там ел это были консервы шпроты в масле. А птичий грипп до нас ещё не добрался.
Смотрите, вот бабка с ведром идёт точно, пошла на птицефабрику, яйца покупать.
Мы обгоняем бабку в фиолетовом пальто и в валенках, и ведро у неё фиолетовое.
Вывеска у птицефабрики скромная. А яйца здешние в городских магазинах самые дорогие. Заходим внутрь. На дверях столовой объявление: «Обед для посторонних с 13 часов». Я смотрю на часы десять минут второго, как раз самое время пообедать посторонним. Но тётка в белом халате и тюрбане говорит: «Мы посторонних не кормим». «Но там у вас объявление обед для посторонних с 13 часов», говорю я. «Это старое объявление». «Тогда снимите его». «Некогда». Тётка в белом халате выскребает из огромной кастрюли тушёную капусту. Алик куда-то исчез. Вот когда нужно его обаяние, он отсутствует. Даня идёт к дверям и срывает объявление об обеде для посторонних. Тут в столовую входит Алик с хорошо причесанной женщиной. Она еще и хорошо одета, и от неё исходит запах дорогого парфюма. В столовой происходит суета, по которой я отлично понимаю, что Алик привёл сюда большого начальника. Для нас уже накрыт белой скатертью стол, поставлены стеклянные фужеры, ложки и вилки хорошей стали. Алик знакомит нас с директором фабрики Аллой Витальевной. Алла Витальевна смотрит на Алика с обожанием. Тётки в белых халатах суетятся. Мой брат хочет обратить внимание Аллы Витальевны на себя:
Я бы съел яичницу из пяти яиц, говорит он.
А я из двух, добавляю я, со сливочным маслом.
Алла Витальевна делает заказ. Нам приносят бутылку белого «Шардене», сок, салат из свежих помидор и огурцов. У Алика и Аллы Витальевны происходит какой-то интимный разговор. Они поднимают бокалы и пьют за что-то сугубо личное. Я существую сама по себе. Брату моему тоскливо, он лишён и выпивки и женщины. Обречённо наливает в фужер сок.
Обед вкусный, только скучный. Весело лишь Алику. Они с Аллой Витальевной уходят. Мы с Даней пытаемся расплатиться за еду, но у нас ничего не берут, лишь кланяются и приглашают заезжать ещё. В ожидании Алика мы выходим на улицу покурить. Я захожу в крошечный магазинчик при фабрике, покупаю несколько замороженных кур, решётку яиц. Всё гораздо дешевле, чем в городе. Даня кривится, когда видит меня с покупками, он всё берёт только в супермаркете, остальных магазинов не признает. А в этом его супермаркете перед новым годом продавали подмороженные свежие огурцы в целлофановой упаковке, давно увядший укроп и дряблый имбирь. Под шумок новогодних покупок они всё на прилавок выкладывают. А народ берёт не глядя. Я не обращаю внимания на его ворчание. Прежние времена приучили меня к экономии во всём. Тут появляется Алик с тремя пакетами. В них для нас подарки от Аллы Витальевны свежие яйца и только что забитые куры.