Знаю, ты скажешь, что вот, уже начинается, как в этих фильмах. Ничего подобного. Мой репетитор, ох, как звучит. Так вот, мой репетитор не из таких. Сама ты дура.
Прости. Чеширск город хлебный, то есть здесь все можно, помимо смерти. Да, я пыталась. А что еще мне остается? Мама шлюха с телеэкрана, отец аморфный баран, репер (ужас), вообще, придурок. Я и так, и сяк, а он весь в себе. Не люблю таких. Дебил.
Нет. Мы и с тобой, помнишь, в лагере не могли смотреть этот ужас? Да. У какой-то Марии Мышкиной смартфон «Годунов» отобрали. Ты, конечно, потом писала, что встретила взрослого мужчину. Признаюсь, мне, в общем, я читала с отвращением твои описания. Они были такие вульгарные и пошлые. Мне было и больно, и стыдно. Стыдно и больно и за тебя, и за себя.
И вот такое. Ты словно наслаждалась описанием, зная, какая я чуткая и чувствительная к таким вопросам. Помнишь, ты меня ущипнула? Так синяк еще неделю не отходил.
И вообще, даже по письму видно, что ты по-прежнему очень тщательно моешь руки. И, спорю, с мылом. Нет, со всякими добавками шалфея и грязи, от Оркской до Дарградской. Знаю, знаю я вас, таких чистюль.
Так этот репетитор, да, кто о чем, а я о моркови. А что ты хотела? Так этот репетитор (как сложно писать целое слово, и репером не назовешь, и репетом), странно на меня посмотрел. Я даже растерялась.